Казачья лава

В народе говорили: «Казак ходит лавой за зипуном и славой». Перед самобытной, молниеносной и непредсказуемой казачьей атакой устоять никто не мог – ни прусская конница принца Брауншвейского при Гросс-Егерсдорфе в 1757-м, ни японская кавалерия при Вафангоу в 1904 году, ни фашистские танковые части под станицей Кущевской в 1942.

Перед лавой ковыль ложится

         Как пишет в книге «Казаки на войне. Казачья лава» Г. Коваленко, казаки старались не принимать участие в кровопролитных схватках. Но не по слабости духа или из-за трусости – в этом обвинить казаков невозможно. Бои, во время которых «стена стену ломит», оборачивались чрезмерными людскими потерями. Казачьи командиры своих людей ценили, и превращать их в «пушечное мясо» желанием не горели.

         Считается, что казачьи подразделения начали применять лаву с XVII века, переняв ее у кочевников. Известно, что этот эффективный способ атаки тюрки и монголы использовали еще в VII-VIII вв., поэтому не исключено, что и казаки применяли ее ранее XVII века.

         Основным тактическим приемом казачьей лавы становился стремительный натиск разомкнутым строем. До появления огнестрельного оружия – двумя и более военными шеренгами. Затем – одной. При натиске всадники старались захватить фланги и нанести сокрушительный удар. Если это не удавалось, в дело шел сомкнутый резерв – так называемый «маяк», находящийся в тылу. Атакующие казаки организованно отступали, увлекая противника в засаду, где поджидал резерв.

Импровизация для своих

         Предсказать действия казачьей лавы было невозможно по одной причине – атака строилась на сплошной  импровизации. Как писал в 1902 году И. Родионов в книге «Тихий Дон», лава не являлась традиционным строем в привычном понимании регулярных войск любой из стран. Это «нечто гибкое, змеиное, извивающееся и бесконечно поворотливое».

         Точными движениями поднятой над головой шашки и условными сигналами командующий направлял лаву, при этом командирам групп не возбранялось проявлять инициативу. В каждой конкретной ситуации действия строя могли варьироваться бесконечное количество раз – с учетом обстановки, особенностей местности, характера сил противника.

         Действия лавы было невозможно рассчитать по времени. Иногда атака длилась минуты – заманили, атаковали и порубили. А порой затягивалась на несколько дней, в течение которых казаки почти беспрерывными вылазками изнуряли неприятеля, а затем, когда противник меньше всего ожидал, наносили победный удар.

Шашка и лай вместо слов

         Каждый казак понимал условные сигналы командира, а военный опыт помогал осмысленно выполнять задачи. В каждом казачьем полку условные знаки отличались, поэтому понять их посторонний не мог. Так, напримеро, поднятая вертикально вверх шашка командира с легким покачиванием могла означать «Внимание!». Пара небольших движений вертикальной шашкой и ее резкое опускание – «Выполнить команду!». Широкие махи шашки над головой – «Сотне построить строй! Взводам разойтись, но не разворачиваться!». Поднятие шашки над головой с ее последующим неполным вкладыванием в ножны – «Построиться! Взводным колоннам растянуться!». Горизонтальное поднятие шашки над головой – «Взводам рассыпаться по звеньям!».

         Сигналы подавались не только знаками. Иногда – свистом и даже лаем. А также при помощи снятия головного убора, взмаха плетью или путем искусного управления конем: перехода на аллюр, резкой остановки или смены направления скачки и пр. Для маневренного боя лава становилась лучшей тактикой. Не составляло труда почти мгновенно ее развернуть в ходе боя и перенаправить на уязвимые точки. А если враг устоит, быстро и организованно отступить, перегруппироваться и нанести новый удар.

Бегство без сапог

         Чтобы оценить эффективность казачьей лавы, стоит привести несколько эпизодов из военной истории. Так, 19 июля 1757 года у селения Гросс-Егерсдорф Донской казачий полк Себрякова одержал блистательную победу над конницей принца Брауншвейского. Пруссаки, не воспринявшие всерьез русских казаков, дорого поплатились. Себряковские всадники заманили прусских драгун в лапы русской пехоты, а когда остатки драгун начали отступление, зашли с тыла и нещадно истребили их пиками.

         Другой эпизод описан в книге «Донское казачество в войнах начала XX века» Н. Рыжковой. Речь идет об атаке сибирских казаков в сражении под Вафангоу 17 мая 1904 года. Тогда двум сотням 8-го Сибирского полка пришлось противостоять японской кавалерии. Казачья атака началась со стремительного натиска и захвата флангов. Часть японских солдат была изрублена, другая – заколота пиками, третья – бежала. Пики привели японцев в ужас, ведь некоторые казаки с маху пробивали насквозь и всадника, и лошадь. Бежавшие японцы стаскивали сапоги, чтобы обувь не замедляла бег – это в дальнейшем дало казакам массу поводов для шуток.

         Наконец, примером из новейшей истории служит Кущевская атака казачьей лавы 2 августа 1942 года. В книге С. Алексиевич «У войны не женское лицо» приводится рассказ очевидца. Санинструктор З. Корж рассказывала, что казачья лава с огромной силой «летела» на фашистов-автоматчиков, шедших рядом с танками. И враг не выдержал натиска – побросал оружие и бежал. По другой версии, 13-я Кубанская казачья дивизия неожиданно и стремительно атаковала конной лавой позиции противника, который слишком поздно открыл артиллерийский огонь. Призванная на помощь немецкая авиация тоже не помогла – к тому времени казаки уже смешались с неприятелем. Несмотря на разночтения в фактах (характер боя, количество сражающихся, потери), никто не оспаривает, что казачья лава в ходе Кущевской атаки произвела на немцев неизгладимое впечатление. В найденном дневнике гитлеровского солдата остались строки о «каких-то казаках» – «не солдатах, а чертях» на стальных конях. И пророческая заключительная фраза «Живым отсюда не выбраться…».