Начало и происхождение Донских Казаков

Военный писатель Владимир Броневский в воей книге «История Донского Войска, описание Донской земли и Кавказских минеральных вод» так описывает начало и происхождение Донских казаков: 

"В опустевших улусах Орды Батыевой, в местах ненаселенных, но плодоносных, где издавна был торговый путь из Азии в Европу, явилась новая Республика или сообщество людей, искавших дикой вольности и добычи. Республика сия, подобно Римской, составилась из вольницы разного звания людей, вышедших на Дон, из ближайших к южной границе Российских областей. Переселению сему много способствовала свобода крестьян, ежегодно переходивших тогда в Юрьев (осенний) день от помещика к помещику. Право сие произвело в России многочисленный класс бездомков, привыкших к кочевой жизни и полюбивших ленивую, буйную праздность, легко вовлекавшую простой народ в преступления. В сношениях В. Князя Василия и Царя Иоанна IV с Ханом Крымским, между 1520 и 1540 годах, в одной Царской грамоте сказано: «Наших Казаков на Дону нет никого; а живут на Дону из нашего Государства беглые люди». В другой: «А которые на Дону живут, давно бегая из Нашего Государства», и пр. Следственно, начало существования Донских Казаков должно полагать между сими годами.

В 1559 году Донские Казаки, уже именуясь подданными Иоанна IV, имели несколько селений, построенных ими на развалинах старых городищ или близ оных. Неизвестно, где первые удальцы поселились, но впоследствии, когда число их увеличилось новыми выходцами, и они от средних частей Дона спустились ниже по реке, то первое селение или городок, сделавшийся известным, назван ими Раздоры. Городки сии не составляли, однако ж, постоянных жилищ, ибо первые поселенцы земледелия не знали, хозяйством не занимались и, переходя с места на место, жили одною добычею; при нашествии неприятелей удалялись во глубину степей и строили землянки там, куда обстоятельства их приводили. Городки свои строили они в крепких местах, в лесу, позади болот, в камышах; укрепления же их состояли из плетня или частокола, извне неглубоким рвом огражденного. Своевольная жизнь и привольные места служили приманкою всем удальцам, каких в России было тогда много. Необходимость вести беспрерывную войну с воинственными своими соседями вскоре соделала их первыми между знаменитыми наездниками того времени; а как добыча состояла наиболее в скоте, то скотоводство было их первым занятием и доставляло им безбедное содержание. Стада их пасли пленники, за которыми надзирали жены и старики, а все прочие ходили за добычею к соседям и упражнялись в звероловстве и рыбной ловле.

По мере умножения народонаселения, постепенно распространяясь и вниз и вверх по течению Дона, Казаки вскоре почти всею рекою до самого ее устья завладели; утеснили Азов, воевали Ногаев, Калмыков Крымских Татар и Черкесов и особенно не щадили Турок. Таким образом, водрузив знамение креста на пределах Оттоманской Империи, составили они передовую стражу своего древнего отечества и поставили грань Российской державы в виду у Султана, который, предвидя грозу, только в сие время начал помышлять о безопасности северных Магометанских владений. Казаки при первом появлении своем на сцене мира, заслужили добрую и худую славу, возникли из ничтожества и скорее сделались врагам веры опасными, а для политики Царей нужными. Несмотря на своевольства их, они были терпимы и употребляемы как горькое лекарство, как противоядие, иногда полезное ив некоторых случаях необходимое.

Имя Казаков происходит от Косогов, народа, обитавшего, по нашим летописям, между Каспийским и Черным морями. Страну сию Император Константин Багрянородный называет Казахиею; Осетинцы же и ныне именуют Черкесов Косахами. Слово Казак между всеми пограничными с Россией Азийскими племенами означает вольного человека и легковооруженного воина, служащего на коне. Так Половцы, во время междоусобий нанимаемые Российскими Князьями, назывались Казаками; так и ныне Киргизы называют себя Кайсаками, а Татарское племя в 50 верстах от Тифлиса, за Саганлугским хребтом обитающее, именует себя Казахами. Казаки вообще служили из платы: посему-то все наемные люди и теперь в Малороссии называются Казаками. Во время Татарского владычества Баскаки их содержали при себе на жаловании по нескольку сот конных татар, кои также назывались Казаками. С их образца во многих Российских пограничных городах завели Казаков, которые употреблялись сначала для посылок, а впоследствии составили первое постоянное и всегда готовое на службу войско. В области Рязанской, наиболее подверженной нападению Ордынских хищников, находим первых в России казаков (1444 г.); когда же, по уничтожении уделов, самодержавные Цари начали заводить постоянные войска, то под именем Стрелецких, пушкарских были также и Казачьи, которые при пограничных городах поселялись особыми слободами, и доныне существующие, и по имени войск, какие там жили, называющиеся. Донские выходцы называлися Казаками, конечно, по той причине, что звание сие уже было им известно в России, и потому еще, что все служившие в конном Царском войске назывались уже Казаками.

Донцы, преданные вере и обычаям предков своих, принимали в сообщество свое иностранцев Христианского закона, и не иначе, как крестившихся вновь по Греческому обряду. Соседственные с Донцами народы Магометанского исповедания еще более их были тверды в своей религии, так что и поныне в обычаях и обрядах веры Татар и Калмыков, со времен Петра Великого приписанных к Донскому войску, не заметно и малейшего изменения; посему при первой встрече Магометан с Русскими перемены Религий и предполагать невозможно. В начале XVI столетия перекрещенцев из Магометан, конечно, не было; ибо и в наше время случаи сии весьма редки. Летописцы, при владении Царей Иоанна IV и Феодора, ясно описавшие об обращении в Христианский закон Пятигорских Черкесов и Грузинцов, вероятно, не умолчали бы о крещении значительного числа Татар Донских; по сему утвердительно сказать можно, что при начале поселения Русских на Дону, они не приняли Татарских перекрещенцев в свое сообщество. К тому последователи Магомета не имели нужды искать сообщества Христианских Казаков, когда свободно могли заниматься Казачьим ремеслом, приписавшись к орде Азовских Казаков. В подтверждение сего можно привесть, что между Казаками и доныне нет ни одного рода, достоверно происходящего от Магометанского перекрещенца; напротив, несколько фамилий Греческих, Польских и Немецких есть и ныне между Казаками, но в столь малом числе, что все Донское войско должно почитать прямо Русскими выходцами, не смешавшимися ни с первобытными жителями Дона и ни с какими иноплеменцами. Несомненным доказательством происхождения Казаков от Русских служит то, что в числе их Атаманов, Старшин и рядовых Казаков, от первой грамоты до последней, и во всех периодах история их до настоящего времени, не встречается ни одного, носившего чужеземное имя. Все без исключения называются именами, из Греческого календаря взятыми; а прозвищами зовутся по именам отцов, как то водится у нас между простым народом.

К подтверждению мнения Г. Попова, Полевого и немногих других, смело производящих своих Донских Казаков от Амазонок и Сармато-Скифов и прочих первобытных обитателей Дона, равно и к подтверждению намеков других писателей, которые Азовских Казаков с их Агусами, Сарыазманами и другими Магометанскими вождями принимают или смешивают с нашими Донцами, я не нашел в Истории ни одного достоверного довода. Из предыдущих происшествий читатели уже видели, что Азовские или так называемые Ордынские Казаки состояли из смеси Магометанских народов, в соседстве Дона живших; и хотя они назывались подданными Иоанна и служили ему, но Русскими не были. О разбоях Ордынских Казаков в последний раз упоминается в 1500 году, а на их место в запустелой, безлюдной степи, где хищники сии для грабежа скитались около 150 лет, спустя полвека являются в Истории новые Казаки, под названием Донских. Сии, 6удучи Русскими и потому подданными Иоанна, имели нашу веру, наш язык, наш облик и наши обычаи. Из них Низовые Казаки, долго обитая на крайней черте Российской границы, в облике своем представляют смесь Русской физиономии с Азиатскими чертами по той единственно причине, что они добывали себе жен, красавиц от Черкесов и Турок, не столь прелестных, но рукодельных от Татар; иные же женились на безобразных, но более трудолюбивых Калмычках.

Самое правление Донского войска подтверждает их происхождение: оно составилось по образцу Русской мирской сходки. Все общественные дела решались на Кругу, так называлось их вече, где каждый казак, от Атамана до последнего, имел равный голос. В сем собрании народ, по общему согласию, иногда же по большинству голосов ежегодно избирал и сменял Атаманов и Старшин своих, чинил суд словесный и приговаривал к казни обвиненных. Без согласия сего круга Войсковые Атаманы ничего важного или общественного предпринять не могли. Власть Атаманов, ограниченная волею толы, была 6ы ничтожна, если бы посредством потворства и послабления не успевали они выходить из пределов своего долга, так что и менее хитрые из них почти всегда управляли самовластно. Власть в руках народа необразованного, воинственного и жившего добычею, производила, как вообразить можно, беспорядки весьма вредные для общества; самовластие же Атаманов, увеличивая всякое начало зла, производило еще большие замешательства. По сему-то, с одной стороны вечное волнение и тревога, с другой – действия совершенно произвольные и беззаконные существовали на Дону до самого уничтожения их Круга. Что касается до судебной расправы, то, не имея письменных законов и никаких точных постановлений, казаки вместо оных управлялись обычаями, старыми поверьями, на совести и здравом смысле основанными; а в сем последнем столько переизбыточествовали, столько были сметливы, что в самых скользких делах правления, в сношениях с грозными Царями, выходили, как говорится, из воды сухими. На Дону не было закона или власти для удержания вольности в надлежащих границах, так что при начальном их образовании правления или управы в полном значении сего слова между ними не было. Доселе сохранившееся старинное выражение: казачья неурядица, некоторым образом объясняет управу, бывшую во все продолжение рыцарской их жизни. Замечательно то, что когда при таком беспорядке вольность их обращалась в буйство, тогда Атаманы ничего уже между ними не значили, и одна Царская власть могла возвращать их на путь истины. Посему-то, в нужных случаях, Казаки сами прибегали под руку Царя, просили его суда и воли; ибо, будучи Русскими, они привыкли покоряться Царскому слову, и благоговеть пред лицом и властью его.

Донцы всегда и безусловно признавали себя подданными Российских Монархов: они составляли, в сущности, как бы колонию нашу или нечто отдельное, жившее собственною своею жизнью; но, обитая на границах Государства могущественного и будучи Русскими, мысль оставить Отечество, отделиться, образовать Республику им не приходила, хотя политические обстоятельства, до восшествия на престол Алексея Михайловича, весьма могли им в том благоприятствовать. Российские Самодержцы, довольствуясь выгодами, доставляемыми России Донскими казаками, которые мужественно защищали южные ее пределы от набегов Татар и других врагов и зломысленников наших, действительно предоставили Казакам некоторую свободу, некоторые преимущества и права; но народ простой и необразованный, как то всегда было и будет, полагал вольности в свободе делать, что вздумается; а посему, согласно понятиям своим, пользовался волею так, что при первом шаге, на поприще исторического бытия своего, Донцы наши без указа нападали на дружественные государства, не слушались Царя, не повиновались и собственному своему правлению, воевали, охотились, ходили за добычею по своему произволу, когда и куда им вздумывалось.

Историю Донского войска я разделяю на четыре периода. В первый включаю то время, когда казаки вели рыцарскую жизнь, своевольствовали. Второй период ограничиваю тем временем, когда в правлении их виднеется некоторый порядок; когда Петр Великий все у них переиначил, устроил, учредил и сильною рукою подвинул их к просвещению. В третий период включаю то время, когда нравы и правление их уже много изменилось, и вече уничтожено. Наконец, в четвертый период включаю то время, когда Казаки, наравне с прочими подданными, стали управляться по общим законам Империи".

Броневский В.Б. «История Донского Войска, описание Донской земли и Кавказских минеральных вод». Часть первая. СПб., 1834.

Владимир Богданович Броневский (1784 – 1835) — военный писатель, генерал-майор. Автор двух значительных исторических трудов: «Записок морского офицера» — автобиографического описания Второй Архипелагской экспедиции 1805–1807 годов и «Истории Донского войска» об истории Донского казачества.