Приписные казаки

Приписные казаки – иногородние, по народному постановлению принятые в замкнутую казачью среду.

Если на казачьи земли приходили казаки, из семей задержавшихся на Руси, в Литве или на Украине и они имели доказательства своего казачьего происхождения, то наши предки принимали их сразу и считали их природными, а не приписными. В XVI и XVII веках такого рода пришлые люди непрерывно собирались на Дону, Тереке, Урале, Днепровском Низу и благодаря этому образовались довольно крупные политические общества, своеобразные чисто-казачьи речные республики. По общему постановлению иногда в них принимались и пришлые люди иного рода. Но русская история отмечает, что от средины XVII столетия обращение иногородних в приписные казаки почти прекратилось. Едва ли их число было значительным и раньше. Вероятнее всего, что к этому времени сократился массовый прилив, пребывавших раньше на чужбине, природных Казаков, которых привыкли приравнивать к беглым крестьянам. Теперь землепашцы, работный люд, старообрядцы приходили к Казакам еще в больших количествах, чем раньше, но акты с большей очевидностью стали указывать, что в приписные казаки попали лишь некоторые из них, в то время как другие оставались на положении своего рода иностранцев с ограниченными правами.

В результате неудачного восстания Булавина, русские карательные войска основательно выкорчевали всех пришлых людей, прихватив вместе с ними и многих старожитных казаков. В 1709 году Дон был завоеван и присоединен к России. Долгие годы появление в станицах новых людей контролировалось Военной Коллегией при помощи «сыскных начальств». Но все же прекратить приток людей со стороны не удавалось. Станичные и хуторские скотоводы-земледельцы нуждались в рабочих, а сами Казаки постоянно пребывали на службе в полках. Поэтому войсковые власти часто разрешали, особенно «малороссиянам», оставаться на Дону. По переписи 1783 года их и собралось там 26579 душ. Когда военные нужды потребовали увеличения служилого состава донских полков, русское правительство порекомендовало пополнять их иногородними.

Атаманы делали это очень неохотно. 15 сентября 1745 года Даниил Ефремов доносил императрице Елизавете Петровне, что истощенные постоянными службами, станичники разбегаются из полков, а особенно «из приписных к ним разных людей в Казаки». Его сын Степан Ефремов особенно следил за казачьей племенной чистотой. Распоряжением по Войску от 17 апреля 1755 года атаман предписывал «чтобы Казаки, как сами, так дети их, на беглых и на протчих великороссийских женках и девках не женились, также бы и своих казачьих дочерей за великороссийских людей и сказочных замуж не отдавали и к такому замужеству овдовевших казачьих жен не допускали».

В дальнейшем на протяжении второй половины XVIII века Войско еще несколько раз подтверждало это распоряжение, угрожая не только «жестоким» наказанием нарушителям, но и «неизбежным станичным атаманам штрафом». Священникам также было строго приказано, чтобы «соглашающих иттить в замужество за малороссиян и великороссиян казачьих жен и дочерей не венчали».

Эту национальную замкнутость донцов стал без стеснения нарушать презус Военной Коллегии князь Потемкин. Он особенно поощрял пополнение донских полков при помощи приписных казаков из «малороссиян», хлынувших на Дон после разгрома Сичи. Ввиду того, что тогда было запрещено и самое название «Запорожские казаки», всех пришельцев из Днепра именовали «малоросиянами», и только иногда в актах выделяется отчетливо-казачье название «Днепровские Черкасы». Каждый из этих пришлых людей придя в станицу или на хутор к частному владельцу, должен был приписаться за ними, в качестве неполноправного рабочего. Они назывались поэтому «приписными крестьянами» и «приписными малороссиянами». Из них 4.453 души, в последней четверти XVIII века, по требованию Военной Коллегии стали приписными казаками.

Такое распоряжение Потемкина нарушило старые донские традиции и потому не удивительно, что в ответ на него последовали недовольные жалобы Войскового правительства. В одной из них по поводу приписных казаков говорится: «Хотя из них были и люди такие, кои давали надежду к службе, но все они, не имея к тому навыка от молодых лет, и будучи на своих местах или земледельцы или люди в праздность погруженные, оказались бесполезными, тем еще более, что нередко происходят от них из полков побеги и другие постыдные по службе упущения, касающиеся до нарекания Донских Казаков, которые и рождением и воспитанием своим, получая свойственное предков их состояние, имеют особливые способности и Усердие к службе, чем Войско сие приобрело славу».

Но набор приписных казаков все еще продолжался, и Войсковой атаман Иловайский в 1790 году вновь затребовал от станиц именные списки, «сколько из приписных во оных, а также и за частными тех станиц владельцами, малороссиян окажется способных к службе».

Указ Павла Первого об отмене «злоупотреблений и сделанных перемен князем Потемкиным» был принят Донцами с большим удовлетворением. Станицы возвратились к старым способам приема П. Казаков. Правда, волею русского правительства, к казачьим Войскам присоединялись отдельные племенные группы степняков и горцев (бурятов, татар, калмыков, осетин и т. п.), но это не были приписные казаки в прямом значении. Их подчиняли Войсковым Правлениям, они должны были нести военную службу вместе и наравне с казаками, но до полной ассимиляции оставались в казачьей среде иноплеменниками. А приписными казаками считались только лица принятые в общество по станичным приговорам, если они сами об этом просили и если зарекомендовали себя, как заслуженные и достойные уважения граждане.

Тот же порядок сохранился в годы возрожденной независимости (1917-20), с той разницей, что теперь право казачьего гражданства давалось помимо станиц и постановлениями Народных Собраний (Кругов и Рад). Полноправными Казаками становились автоматическим все лица, бившиеся в наших рядах за Казачью Идею. Закон предоставлял то же право всем коренным иногородним, выразившим желание стать Казаками. Но этим правом воспользовались лишь немногие.

А.И. Скрылов, Г.В. Губарев «Казачий словарь - справочник»