Казак - надежда и страх

Слова «казак» - «казаки на театре военных действий» воспринималось по-разному. Появление казаков на позициях своих войск, где сложилась тяжелая обстановка, вызывало надежду, облегчение, поднимало настроение и дух у солдат.

Русское командование в период 1-ой мировой войны частенько практиковало переброску пластунских казачьих рот и батальонов на участки, где создавалась угрожающая обстановка, падал настрой и моральный дух у солдат. Достаточно было только одного появления казаков на опасном участке, как солдатский беспроводной телефон оглашал ободряющую новость - казаки прибыли, и это вселяло какую-то надежду на изменение обстановки.

Появление же казаков и даже слух об их появлении вызывал у противника тревогу, озабоченность и страх.

Маршал Советского Союза А.А. Гречко, будучи в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 г.г. командующим 18 армии в своих мемуарах описывает то состояние, которое испытывали немцы при встрече с казаками в боях под Туапсе в октябре 1942 года.

Казаки налетали на занятые противником станицы и хутора, повергали врага в ужас, подстерегая его там, где он не ожидал; в лесных чащах, перехватывали на дорогах и тропах. За время боев в предгорьях, они навели на врага такой страх, что немцы боялись упоминания о казаках.

Вот что написал в своем дневнике командир роты 94 горно-саперного батальона лейтенант Хетцель: "Против нас действуют донские и кубанские казаки. Когда-то мой отец, участник 1-ой мировой войны рассказывал мне о них, но как далеки его страшные рассказы от того, что мне пришлось увидеть; казаков не возьмешь ничем. Они бросаются на наши танки и жгут их. Вчера тяжелый танк обер-лейтенанта Ретера еле вырвался из их рук. Казаки подожгли его и Ретер на горящей машине вернулся к нам, весь экипаж получил страшные ожоги. Вчера эсэсовцы атаковали их, но несмотря на то, что казаков было меньше, они не отступили ни на шаг. Сегодня моя рота была брошена на помощь стрелковым полкам, попавшим в тяжелое положение, и я вернулся с поля боя с четырьмя оставшимися солдатами, Боже! Что там было! То, что я жив и могу писать — просто чудо. Они атаковали нас на конях. Когда мы перешли реку, человек 50 казаков бросились на мою роту, солдаты бежали, я пытался остановить их, но был сбит с ног и так ушиб ногу (колено), что ползком пробирался к реке. Казаки три раза проезжали вблизи моего места, где я лежал, можно было стрелять, но руки не повиновались от страха... - говорят, что наша бригада перестала существовать. Если судить по моей роте, то это правда."

22 августа 1942 года газета Наркома обороны СССР «Красная звезда» в передовой статье под знаменательным заголовком «Воевать так, как воюют казаки под командованием генерала Кириченко». Войска этого генерала отличились в боях на Северном Кавказе. Специальная директива Сталина обязывала «ознакомить со статьей каждого, кто держит в руках оружие, считать ее руководством для победных сражений с врагом».

Любопытна история написания этой статьи. Когда корреспондент Красной звезды Трояновский прибыл в Краснодар, на командный пункт Северо-Кавказского фронта, его принял командующий фронтом С. М. Буденный. Разговор комфронта со спецкором был откровенным. Оставлены Ростов-на-Дону, Вагайск. Враг подошел к Сальску и рвется к Ставрополю. Здесь он собрал большой кулак. У противника огромное превосходство в танках. Рассказал маршал и о принимаемых мерах по срыву замыслов генералов вермахта.

Семён Будённый

В заключение Семен Михайлович посоветовал Трояновскому и его товарищам съездить в 17-й Кубанский кавалерийский корпус:

— Им командует генерал Кириченко. Зло, здорово воюют кубанские и донские казаки с врагом. На первый взгляд может показаться нелепым: кавалерия против танков, — объясняет комфронта. — Но в корпусе тоже есть танки. Правда, мало их еще пока, но Кириченко умело использует боевые машины. Выше всяких похвал действует артиллерия.

После небольшой паузы Буденный с улыбкой, спрятанной в усах, добавил:

— Не думайте, что Буденный посылает вас к кавалеристам из пристрастия к этому роду войск. В данном случае я беспристрастен. Действия корпуса очень высоко оцениваются не только нами, штабом фронта, но и Москвой. А потом, очень важно убедительно опровергнуть фашистскую брехню о том, что будто кубанские казаки встречают гитлеровцев... хлебом-солью. Сталью встречают они врага. И всегда будут встречать только так...

Корреспонденты сразу выехали на фронт, в корпус Кириченко. Увидели, как доблестно сражаются казаки, и написали об этом. А через несколько дней на имя Трояновского была передана телеграмма ответственного редактора "Красной звезды": «Очерки и статьи вашей группы о казаках Кириченко прозвучали громко по всей стране. Через Совинформбюро перепечатаны газетами Англии и Америки. Вызвали злобную радиореплику Геббельса. Ждем новых материалов».

В те же дни «Красная звезда» опубликовала передовую статью «Воевать, как воюют казаки под командованием генерала Кириченко». Заголовок, конечно, длинноват, зато сразу же раскрывал главную идею статьи.

Прислал Трояновский интересную корреспонденцию «Казачий край», рисующую картину того, что происходит сейчас в прифронтовых станицах. К линии фронта спешат воинские части, среди них отряды казаков-добровольцев. Грузовики везут оружие, боеприпасы. Но встречное движение еще больше. Без конца идут стада коров, овец, свиней, коз, волов. На юг уходят беженцы, их много: кажется, весь Дон и Кубань поднялись и устремились к Кавказским горам. Горестная картина, так знакомая по лету сорок первого года!

На одном из перегонов корреспонденты встретили беженцев из-под Батайска. Вот какой разговор состоялся с одним из них — седым казаком Николаем Дмитриевичем Онуприенко:

— Нам не пристало в плену быть. Наши казаки на всех войнах побывали, а в плен не ходили...

У казака на груди четыре Георгиевских креста и орден Красного Знамени. Его дочь шепотом поясняет:

— Они их надели, как война с немцами началась...

Все пять наград Онуприенко получил за войну с немцами.

— На кресты смотрите? — спрашивает Николай Дмитриевич. - Пять наград от России имею. Если бы не восьмой десяток, пошел бы за шестой наградой...

У казака три сына. Все трое на войне. Уехал казак Онуприенко из родного хутора. Не хочет с немцами жить. - Но приеду все-таки обратно. Долго не должны пробыть они у нас. Весь народ поднялся против немцев. Не устоит немец...

И еще разговор был у спецкоров. С казачкой Пелагеей Дмитриевной Калиниченко. Этот разговор был внушительный и строгий. Зашли во двор. Во дворе следы запустения. В саду не собраны яблоки, переспевают сливы.

— Некогда? — спросили корреспонденты у казачки.

— Да нет. Руки не поднимаются на работу. Для кого стараться? Для немцев? Пусть они сдохнут все до одного, чтобы я для них старалась...

И вдруг, после небольшой паузы, казачка накинулась на корреспондентов:

— Долго будете отступать? Много еще нашей земли отдадите?..

Спецкоры стояли, ошеломленные резкостью ее тона. Но обвиняла она всех, кто уходит на юг, оставляя на поругание наши города и села. Не пожалела и своего мужа. Он тоже воюет:

— Если увидите моего чоловика, скажите ему, что если будет бежать, откажусь от него, на порог не пущу...

Тогда, в июле 1942 г. гитлеровские войска двигались от Дона до Маныча на Кубань. Корпус противостоял противнику на южном берегу р. Ей на рубеже станиц Кущевская, Шкуринская, Канеловская. Бойцы корпуса не только оборонялись, но и наносили мощные контратаки по врагу.

Так было у станицы Шкуринской. Здесь три дня шли непрерывные бои. Затем казаки перешли в наступление. Фашисты встретили атакующих бешеным огнем из пулеметов, минометов, автоматов. Но грозная казачья лавина вклинилась в расположение вражеской пехоты. Часа через два с фашистами было покончено.

Такой же дерзкой, подвижной была казачья оборона станиц Кущевской и Канеловской. Фашисты так и не смогли на этом участке пройти рубеж р. Ей. Они вынуждены были повернуть свои части в обход корпуса.

В статье "Воевать, как воюют казаки под командованием генерала Кириченко" было написано: "Сыны советского Дона и Кубани беззаветно защищают каждую пядь земли... Казаки... служат примером для всех защитников Юга..."

Немцам не удалось с ходу прорвать оборону корпуса, однако его командир, генерал-лейтенант Кириченко, был недоволен. Он понимал, что казак страшен врагу не в окопе, а в конном строю, что сила казачьей конницы вовсе не в обороне, а в наступлении. Еще он знал другое: в войнах, которые вела Россия, казаки стяжали себе столь громкую и грозную боевую славу, что одно лишь слово «Казаки!» повергало врагов в ужас. Этот страх был оружием, нисколько не уступавшим клинку и пуле. И Кириченко решил показать фашистам, с кем так неудачно свела их судьба на берегах Еи.

Три красные ракеты над казачьими лавами, замершие перед строем командир и комиссар дивизии. Взмах клинка комдива, которым он указал направление движения - в атаку...

Сабельная атака казаков под Кущёвской

Половину расстояния до противника лавы прошли шагом, половину оставшегося пути покрыли рысью, и лишь когда чужие траншеи стали видны невооруженным глазом, лавы перешли на галоп. Их не могло остановить ничто: ни орудийный и минометный огонь, ни очереди пулеметов и автоматов. Распахнув на двухкилометровом участке ворота в немецкий тыл, казаки хлынули в них и продвинулись на двенадцать километров в глубину. Через три часа, когда они возвращались на исходные позиции, за их спинами остались лежать около двух тысяч фашистских трупов, изрубленных, нашпигованных свинцом, втоптанных в землю копытами.

Этими атаками генерал Кириченко достиг своей цели: фашисты вспомнили не только слово «казак», но и все, что с ним было связано.

"Все, что я слыхал о казаках времен войны 1914 года, бледнеет перед теми ужасами, которые мы испытываем при встрече с казаками теперь. Одно воспоминание о казачьей атаке повергает меня в ужас и заставляет дрожать. По ночам меня преследуют кошмары. Казаки - это вихрь, который сметает на своем пути все препятствия и преграды. Мы боимся казаков, как возмездия всевышнего", - писал домой в письме немецкий солдат Альфред Курц, позже зарубленный казаками.

"Передо мной - казаки. Они нагнали на моих солдат такой смертельный страх, что я не могу продвигаться дальше", - сообщал своему начальнику фашистский полковник, участник боев под станицей Шкуринской.

"Перед нами встали какие-то казаки. Это черти, а не солдаты. Живыми нам отсюда не выбраться", - вторил ему офицер-итальянец, уцелевший во время казачьей атаки под Кущевской.

Случилось удивительное: немецкие войска, опьяненные своими успехами лета 1942 года, намного превосходившие казачьи дивизии численно и имевшие подавляющий перевес в технике, прекратили атаки оборонительных позиций корпуса и стали обтекать их с флангов.

В стремительной атаке казаками было уничтожено до 1800 вражеских солдат и офицеров, взято 300 пленных, захвачено 18 орудий и 25 минометов. 5-я и 9-я румынские кавдивизии в панике бежали, а 198-я пехотная немецкая дивизия, неся большие потери, поспешно отошла на левый берег реки Еи.

В статье есть такие строки: "....Так должны вести борьбу с немцами все части Красной армии. Остановить немцев на юге можно! Их можно и разбить! Это доказали казаки, которые в трудные дни покрыли себя славой смелых бесстрашных бойцов за Родину и стали грозой для немецких захватчиков." 

27 августа 1942 г. 17-й кавкорпус был переименован в 4-й гвардейский кавалерийский корпус. Бойцы корпуса прошли боевой путь от Кубани до Праги.