←	Апрель, 2024	→
Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
1	2	3	4	5	6	7
8	9	10	11	12	13	14
15	16	17	18	19	20	21
22	23	24	25	26	27	28
29	30

Забайкальский «Кузьма Крючков» - казак Созон Тынжиев

В Первую мировую войну бурятские казачьи сотни, входящие в Верхнеудинские полки первой Забайкальской казачьей дивизии, участвовали в боевых действиях русской армии в Польше и Галиции. Летом 1916 года бурятские казаки участвовали в знаменитом Брусиловском прорыве. «Перед ними не устояла лучшая в мире венгерская конница», - писал о казаках этого полка генерал-майор И.Ф. Шильников, командир бригады первой Забайкальской казачьей дивизии, автор книги «Первая Забайкальская казачья дивизия в Великой европейской войне 1914-1918 годов».

Буряты - казаки

Георгиевским крестом был награжден ононский хамниган Созон Цыренжавэ Зана Тынжиев, служивший во 2-м Читинском полку 2-й Забайкальской казачьей бригады.

Дело было на Кавказе. В начале января 1916 года, разъезд казачьего полка, под командой прапорщика Аникева, был окружен курдами. Те грамотно устроили засаду, первым залпом уничтожив двоих казаков, остальные однако не растерялись, залегли за убитыми лошадьми, в овражке, за пеньками поваленных сосен, и открыли ответный огонь. Противник решил взять казаков "в ножи" и попытался приблизиться для рукопашной.

В то время как окруженный разъезд отбивался как мог от курдов, казаки - Созон Тынжиев и Петр Логинов отстали от основной группы, так как их лошади устали сильнее других и еле-еле плелись. Отставшим повезло, так как курды, увлечённые схваткой, сразу их просто не заметили. Но удача не могла длиться бесконечно. Раздался условный сигнал и от банды отделилась пятнадцать всадников, помчавшихся наперерез Тынжиеву и Логинову.

Созон Тынжиев

Подвиг казака второго Читинского полка описан в журнале «Заря» от 24 января 1916 года. Вот что было написано о нем в журнале, издававшемся в годы Первой мировой войны:

«Молодое сравнительно забайкальское казачество с честью оспаривает у лихих донцов первенство в делах воинской доблести. В забайкальских полках за время нынешней войны появилась не одна сотня Георгиевских кавалеров, честно заслуживших в боях свой почетный крест».

Далее, в журнале описывается противостояние забайкальца против пятнадцати противников:

«Разъезд казачьего полка был окружен. В то время как окруженный разъезд бился с курдами, казаки Созон Тынжиев и Петр Логинов отстали позади, так как их лошади от усталости отказались дальше идти. Отставшие были замечены курдами. В неравной схватке Логинов сразу же был убит, и Созон Тынжиев остался один против пятнадцати, не истомленных ни долгим походом, ни боем врагов.

Видя безвыходность своего положения, Тынжиев залег за придорожный камень, решив как можно дороже продать свою жизнь.

Каждый башибузук, осмеливавшийся приблизиться к казаку, с изумительной точностью получал в лоб очередную пулю. Убив одиннадцать противников, С.Тынжиев подпустил двенадцатого вплотную к себе, и, внезапно набросившись на него, заколол шашкой, отобрал у убитого коня, захватил по пути другого коня и ускакал к разъезду, где также заканчивали дело. Остальные курды благоразумно пустились наутек, не решившись продолжать этот «неравный» бой.

Командир полка, войсковой старшина В., представил Созона Тынжиева к награждению георгиевским крестом 4-й степени, произвел его в приказание и наградил 15 рублями».

На полученные деньги казак купил себе новые сапоги, детям сладости, а жене... фарфорового слона. Зачем? Ну это уже у черноглазой и смешливой супруги Созона спросить надо.

Когда героя спрашивали о чём он думал в момент смертельной опасности, он улыбался, и словно под нос себе говорил:

- О чём, о чём? О жене, детях, товарищах. Чтобы они сказали если я Родину подвёл и бандитам сдался.

В годы Гражданской войны Созон Тынжиев стал на сторону Атамана Семёнова, а в 1920 году был вынужден, как и многие другие участники той войны, искать прибежище в Монголии. Всю свою дальнейшую жизнь он так и прожил на берегу родного Онона, только на ее монгольской стороне.

Его внучка, инженер-метролог из города Эрдэнэт писала:

«Мой дедушка, отец мамы, жил со своей семьей в сомоне Дадал Хэнтэйского аймака. Он занимался выделкой шкур животных, иногда, когда приезжали русские, его приглашали как переводчика. Во время массовых репрессий бурят в Монголии дед уничтожил все свои награды и долгое время прятался в лесу. В эти тяжелые годы дедушке помог его друг, который был тогда одним из руководителей сомона. Он отправил деда на запад страны, в Ховд, где он, прячась от ареста, жил некоторое время один.

Мой дед умер в 1965 году в возрасте 73 лет. Он был очень щедрым человеком. Эта черта его характера приносила много огорчений бабушке, поскольку он не умел отказывать людям в просьбе. Он мог отдать другим последнюю, необходимую в семье вещь. Когда создавался в Дадале колхоз, он отдал свой дом под контору. Конечно, после постройки конторы в сомоне, ему обратно вернули дом, но он из него срубил на берегу реки баню, и все люди приходили к нам мыться. Помню, у него всегда стоял на печке чайник с очень крепким горячим чаем и нам, детям, он казался очень невкусным. Наверное, эта привычка появилась у него за годы службы в русской армии».