Выход из Ждановки

Ждановка - населённый пункт между Нижней Крынкой, Зугресом, Енакиево и Кировским. С моего НП в Кировском он был виден слева, на девять часов от основного направления работы подразделения: дорога — Кировское-Малоорловка...

Впервые я узнал об этом городке летом четырнадцатого, когда мы, будучи ополченцами в Казачьем Союзе «Область Войска Донского», приезжали туда с минометчиками Седого помогать огнём Б2-шникам и местному ополчению в селе Зуевка, недалеко от Ждановки. То ли приказ у них был захватить её, то ли ещё что, не знаю. Но мы даже рекогносцировку не сделали, не осмотрелись откуда и куда «набрасывать», как приказ отменили. Отужинали мы, переночевали и на базу отправились.

Потрепать нервишки украм удалось позже, кажется в самом начале сентября или конце августа, но уже из Кировского и с миномётчиками Паши Шептуна, что из Первого Славянского.

Слева на южном въезде в город — шахта. С неё и работали. Мы, дирижёры, на террикон взобрались, а батарея - три миномёта, непосредственно на территории шахтного двора расположилась. Тёплый, приветливый вечер Донбасса обещал быть продуктивным. Наша цель - район водонапорки, которая красовалась у северного выезда из Ждановки. Отыграли мы в заданный квадрат славненько, однако и противник не дремал! Видимость отличная — мы на левом берегу речушечки Ольховка, укры на правом и частично, минометная 82мм батарея уж точно, на нашем левом в копанках засела. Солнце работало против нас. Закат. Наша оптика, конечно, «бликовала», но тогда мы мало придавали этому значение. Сказывались отсутствие должных знаний и опыта. Засекли нас! Взвод гоняли по шахтному двору долго, с трудом парням удалось уйти целыми, ну и нас, дирижеров, с рабочего места согнали. До места встречи двигаться пришлось перебежками. Укры ложили мины по пятам, пока мы не покинули шахту. Уезжали с выключенными фарами, поздний вечер, «бусик» тесный и загружен минами, миномётами и личным составом. Воронку «поймали» колёсами на пол пути до города. Тряхануло так, что Ветер после этого злоключения долго ещё хромал. Обширная гематома образовалась у него на пол-задницы и бедро! При «разборе полётов» посмеялись, конечно же, но ошибки проанализировали и постарались более их не совершать и если я пишу сегодня эти строки, значит урок не прошёл даром.

Перемирие объявили в начале сентября, если не ошибаюсь — четвёртого. Противник не унимался. Обстрелы продолжались как и прежде. Мы отвечали. Но наступил момент, когда и нам запретили стрелять категорически. С позиций никто не уходил, не уходили и мы, ждали дальнейшего развития событий.

Минометчики Шептуна уехали. На рубеже Никишино — Круглик — Фащевка закрепился их Первый Славянский. Там было жарко.

Мы с Ветром остались по просьбе Военного помочь местным артиллеристам. Наш НП на девятиэтажке, возле городского кладбища. Там же работали местные наблюдатели - «глаза». Одного из них я запомнил — Никас, молоденький парнишка, лет двадцати-двадцати двух. Он отличался от других тем, что умел хорошо делать свою работу — внимательно наблюдать и фиксировать все изменения на переднем крае противника, его перемещения и работу огневых средств. Надо отдать должное Военному — служба у него была поставлена отлично. Несколько круглосуточно работающих постов наблюдения на вверенном ему участке с тщательным «конспектированием», ведением «Журнала наблюдения», всего происходящего. Мы с Ветром командировочные, а парни — местные. У них всё было схвачено и организовано. Ночлег — тут же в девятиэтажке, авто - дряхленький «Москвичёк», под подъездом в «мёртвой зоне» и, конечно же, кухня. А кухня для солдата архиважна, потому как голодный особо не повоюешь. Подкармливали они нас всегда и очень вкусно за что им особое спасибо!

Что касаемо кухни и организации быта то особо здесь, в Кировском, отличался Кундуз и его миномётчики. Стояли они неподалёку от нашего НП, обособленно от пехоты и танкистов — боги войны! Кундуз — пожилой мужчина, коренастый, с аккуратной бородой, старый афганец, опытный артиллерист. Хорошо у него было, по - армейски ладно и по домашнему тепло и уютно. Приятный собеседник и хороший командир. И ребята у него были такие же.

Укры покидали Ждановку организованно, колоннами по несколько десятков машин в сопровождении бронетехники. Всё по уставу, с дозорами и арьергардами. Местность давно уже нам знакомая и пристрелянная. Батареи готовы открывать огонь в любой момент, но договор есть договор, приказ есть приказ и мы молча провожали их, стиснув зубы, в душе матеря руководство почем зря. Мальчишки наблюдатели так же молча заносили в свой журнал данные о численном и качественном составе уходящего противника. Уходили они три дня.

Нам «обещали», что группировка полностью выйдет из Дебальцевского котла, тогда ещё только «выступа», но, то ли что то пошло не так, то ли нам чего недосказали, то ли укры нас обманули, но они покинули только Ждановку, а в Малоорловку, по данным разведки, вошли нацбаты.

Прибывшие свежие силы противника, конечно же, стали упорно и методично укрепляться на сохранённых рубежах. На отвале шахты Полтавская они организовали НП, он хорошо был виден мне в оптику, на окраине Малоорловки окопы и блиндажи, то же в Новоорловке, блокпост на перекрестке у подножия кургана «Мертвые могилы» укрепили так же основательно. Что творилось на самом кургане я не видел, зеленка скрывала от глаз происходящее там. Он всегда был для нас «темной лошадкой», являясь приоритетной высотой в этом секторе.

Дебальцевский выступ вообще был характерен тем, что его внутренняя часть не просматривалась нашими войсками ни с одного направления. Противник закрепился по фронту ниже гребней холмов, окаймляющих выступ, по меньшей мере с юга и востока так, что заглянуть внутрь его возможности не было. Всё что видел я со своих НП в Кировском и Фащевке - это ствол шахты «Булавинская» - огромное инженерное сооружение, наверняка так же использовавшееся противником для наблюдения. Что касаемо западной части выступа, то он граничил с Юнокоммунарском и я несколько раз просил Военного отвезти нас туда, чтоб от соседей понаблюдать за флангом и тылом противника в районе шахты «Полтавская». Увы, но эта поездка так и не состоялась.

Через некоторое время обстрелы возобновились и мы методично стали отвечать на них, стараясь обнаружить и подавить огневые средства противника. В начале октября командировка наша завершилась.

Дебальцевский котёл раздавили в феврале пятнадцатого. Надеюсь, что наша с Ветром работа тогда, в сентябре, так же повлияла на исход этой битвы.

А уже через несколько дней мы, дирижёры из казачества, подчиненные Клуни - командира роты Б2, ехали уже в Фащевку на помощь нашим друзьям из Первого Славянского.