Яшка Алпатов - "оборотень с нагайкой"
В 2000-е годы россиян шокировал тот факт, что на стороне
бандподполья в Чечне и Дагестане воюет немало этнических славян, принявших
ислам. Между тем, случаи перехода русских к горцам были и в XIX веке. Вместе с
мюридами Северо-Кавказского имамата в набегах на бывших соотечественников
принимал участие казак Яшка (а по некоторым данным Дмитрий) Алпатов, которого
за «удаль» высоко ценил сам имам Шамиль.
«Инородцы» в рядах горских повстанцев встречались достаточно
часто. В Кавказскую войну на сторону имама Шамиля нередко переходили русские
казаки и солдаты, иногда даже офицеры нижних чинов. Как правило, либо здорово
«накосячившие» среди своих и искавшие убежища от неминуемого наказания. Либо
просто недовольные порядками в своих станицах и воинских частях. Обычно имам
после проверки селил таких перебежчиков в аулах Дарго и Ведено - центрах своей
власти в горной Чечне.
Одним из беглых казаков стал Яков Алпатов из станицы
Наурской, который дважды уходил через Терек к Шамилю.
Жизнь Яшки Алпатова известна по очерку казачьего генерала
Фёдора Чернозубова, опубликованному в 1912 году в журнале «Русский Архив».
Алпатов был уроженцем станицы Наурской, имел жену и двух
детей, являлся казаком Моздокского полка. В 1842 году он попался на воровстве телушки
у соседа, и был высечен в станичном правлении. Самолюбивый казак не вынес порки
и бежал к непокорным чеченцам. Там он сейчас же сошелся с тремя беглыми, -
Филатом Алешечкиным, Зотом Чериным и Михеем Гуляевым (Корчагиным), которые и
приняли его к себе в товарищи, поручившись за беглого перед имамом Шамилем. Филат
Алешечкин бежал в горы в 1842 году, а Михей Гуляев с Зотом Чериным и того
раньше. Все они приняли ислам и жили совершенно свободно в ауле Шали. Вскоре
чеченцы собрались в поход. Тогда Шамиль собрал всех надежных русских дезертиров
и повел отряды чеченцев на землю Чаберли. Трое казаков из Шали попали в отряд к
тавлинскому наибу Нур Магомеду. Во время битвы Нур Магомед был убит
чаберлинцем, а его убийцу сразил Зот Черин. Узнав об этом, Шамиль по окончании
похода призвал к себе казаков, обещал их наградить, разрешил им жить, где те
пожелают. Прощаясь, казаки поцеловали правую руку Шамиля и обещали служить
верой и правдой. Через три месяца их вызвал из Шали чеченский наиб, от имени
Шамиля вручил медали. Казаки отправились к имаму в Дарго благодарить за
награду, и Шамиль снова был ласков с ними, одарив каждого куском кумача. Работать
все трое не хотели, поэтому, собрав шайку, стали совершать набеги за линию для
грабежей и воровства. В эту компанию и приняли Яшку Алпатова, который по
настоянию новых приятелей принял ислам.
С Чериным, двумя чеченцами и беглым солдатом-поляком
совершил Алпатов свой первый набег, переправившись через Терек у поста
Нижнепрогонного. В окрестностях Червленной шайка захватила четырех пасшихся
лошадей, но, напоролась на казачий секрет и под огнём караульных, бросила
добычу и только с большим трудом спаслась. Быть может, эта неудача, а вернее
тоска по семье, проявила у Алпатова желание вернуться в родную станицу. Родные стали
хлопотать ему у начальства прощение. Прислушавшись к родственникам казака,
начальство простило Якова и он смог вернуться домой к жене и детям.
После произошедшего Алпатов стал совершенно другим
человеком: часто загуливал, с начальством держал себя вызывающе и ходил хмурый,
всегда погруженный в какую-то думу. Разговаривать стал казак мало, хотя и был
по природе человеком общительным и живым. Попробовал, значит, казак вольной
жизни и стал тосковать по природе. А тут, слыша рассказы о прошлой свободной
жизни казаков, сопоставлял он с нею все более и более усиливающийся гнет
начальства.
Вскоре настроение и думы Алпатова выплыли наружу. 1845 год
был весьма урожайный, а потому осенних свадеб было очень много. Пируя в числе
гостей на одной из них, Алпатов вместе с другими плясал, пел и веселился. Все,
согласно обычаю, сидели в шапках. В папахе был и Яшка. В самый разгар веселья
пришел и станичный начальник Федор Иванович. Все встали, обнажив головы. В папахе
остался лишь один Яшка. Всем присутствующим стало не по себе. Ведь в те времена
поступок Алпатова считался большим преступлением. Покоробило и станичного
начальника, который должен был, конечно, поддержать свой авторитет. Властный
взгляд, брошенный на Яшку, а потом на гармониста, заставил последнего
остановиться. Все сразу стихло. После небольшого, неловкого для всех затишья,
начальник подошел к Яшке, а потом сказал: «А ты, бродяга, не хочешь снять
шапки?» И звонкая пощечина огласила казацкую хату. Яшка не моргнул даже глазом:
он, стало быть, шел на это. Потом, молча, закинув руку назад, выхватил Алпатов
из-за пояса пистолет и в упор направил в голову своего обидчика. Но, подержав,
немного оружие, он сказал: «Не тебя, а твоих детей жаль; живи пока!». И,
пользуясь всеобщим ужасом и изумлением, Алпатов быстро шмыгнул из хаты.
В ту же ночь Яшка уворовал двух лошадей у командира полка полковника барона Аминова и скрылся с ними в горы. Начальство поняло свою оплошность и подрыв престижа власти, а потому поспешило арестовать станичного начальника на неделю за непринятие должных мер к пресечению бегства Алпатова. Но это делу конечно не помогло. Лазутчики вскоре донесли, что Яшка за Тереком. Так казак во второй раз перебежал к Шамилю.
Он ушел к своей прежней компании, которая за то время
понесла значительные потери. В ночь под
8 Апреля 1845 года беглые казаки Филат Алешечкин, Тимофей Свиткин, Зот Черин,
Яков Алпатов и пять чеченцев, захватили недалеко от Наурской станицы нескольких
лошадей и быков. Возвращаясь с добычей и переправляясь через Терек, шайка
наскочила на казачий секрет. Выстрелы заставили хищников бросить волов на
острове посреди Терека, а с лошадьми ускользнули в горы. Но с дороги Черин
вернулся для розыска утерянного кинжала и пистолета и попался вместе с тремя чеченцами
в руки преследовавших шайку казаков. Он был доставлен, в Наур, судим военным
судом и расстрелян в Червленной станице при собрании со всех станиц Гребенского
полка служащих и не служащих казаков по двадцати пяти человек. Об участи Зота Черина
конечно скоро узнал Алпатов; казнь и скорбь по товарищу послужили толчком для
развития его мстительности, предприимчивости и смелости.
В мае 1845 года Наум Вавилов с Тимофеем Свиткиным, двумя
беглыми солдатами Ларионом Александровым и Мустафой да с чеченцем Садулой
отправились на тот берег Терека, между станицей Щедринской и Амираджиюртом.
Скрывшись в огородах, они ждали, когда погонят скот, чтобы напасть и отбить
его. Но прошел день, а скотину все не гнали. Прождав до вечера следующего дня,
послали в Амираджиюрт Лариона Александрова, чтобы тот купил хлеба. В селении
дезертира опознали и схватили. Александров, спасая свою жизнь, выдал товарищей.
Шайку окружили пехотинцы и казаки, чтобы захватить разбойников, которые дали по
солдатам залп и попытались прорваться к лесу. Свиткину с товарищами удалось
уйти, а раненого Вавилова схватили. Его доставили в госпиталь, а после того,
как подлечили, предали суду, по приговору которого Вавилов был расстрелян.
Несмотря на опасности, поджидавшие разбойников в станицах,
они все же рисковали, наезжая туда в гости. Все они были отчаянные выпивохи, а
в горных чеченских селениях невозможно было раздобыть настоящей выпивки. Один
из создателей шайки дезертиров Филат Алешечкин, а с ним Тимофей Свиткин в том
же 1845 году совершили набег на станицу Щедринскую, зная, что там, готовясь к
свадьбам, нагнали много чихиря. Это желание обошлось им дорого: дорвавшись до
выпивки, они утратили осторожность и переполошили станицу. Вслед им выслали
погоню, и после завязавшейся перестрелки Филата захватили живым. Его также
судили и приговорили к казни, как полугодом ранее Черина. Однако возвращение
Яшки, про поступок которого уже слыхали в горах, подбодрило оставшихся, которые
выбрали его атаманом.
С начала 1846 года о Яшке заговорили не только Наурцы, но
почти вся Линия по Тереку. Его отчаянные, до дерзости смелые разбойничьи набеги
на нашу сторону доставили очень много хлопот: только и было разговору про Яшку.
Там угнал он табун лошадей, там взял в плен кого-нибудь. Не было от него житья.
Зимой, когда хищникам трудно было найти место для ночлега, и летом, когда Терек
делался полноводным, про Яшку не было слышно. Зато весною и осенью работал
Алпатов со своею шайкой вовсю. Говорили, что сам имам Шамиль высоко ценил и
особо отличал Яшку за проявленную удаль. Именем его в казачьих станицах по
Тереку матери пугали детей.
Иногда появлялся Алпатов и в своей станице. Наденет
офицерскую форму и никто не подозревает в нем разбойника. Много раз приезжал он
к жене, и только впоследствии, когда власти стали следить за домом, прекратил
Яшка свои посещения.
Бывало, встретит Алпатов какого-нибудь казака в поле,
остановить его и сейчас же спрашивает: «Есть у тебя ружье?». Было ружье, все
сходило хорошо, разве отберет провизии для шайки. Но не случись у встреченного
ружья, приказывал Алпатов казака хорошенько отодрать, а потом говорил: «Это
тебе за то, что ездишь без ружья. Теперь время опасное, а казак без ружья все
равно, что баба. Поедешь в станицу скажи, что тебя высек Яшка».
К убийствам Яшка прибегал лишь в крайности, расправляясь с сопротивлявшимися и спасая свою жизнь. В плен забирал только женщин и девушек. Товар этот высоко ценился у чеченцев: так из Наурской станицы, с хутора Атарщикова он увез в плен двух родных сестер Пятирублевых, которые были отданы в жены каким-то князьям. Впоследствии, когда кончилась война, они, говорят, приезжали в станицу, но остаться уже не захотели, а вернулись в Чечню к мужьям и детям.
Так «гулял» Алпатов около десяти лет. Из многих его «подвигов»
наиболее дерзким можно считать набег 1851 года. Шайка Алпатова ночью переправилась
через Терек в последний день сентября 1851 года недалеко от станицы Ищерской. Под
утро они наскочили на караульный пикет казаков, который открыл по ним стрельбу,
но в рассветной мути осеннего утра они ускользнули от преследования. Пройдя
двести верст, 3 октября 1851 года у песчаного брода на реке Куме они устроили
засаду, в которую попал обоз губернского секретаря Буцевича и его переводчика
поручика Заустинского. Чиновников и сопровождавший конвой они перебили огнем из
засады и, захватив имущество, скрылись. Через день, 5 октября, напав на
рыбацкую артель, ловившую рыбу в озерах, они убили пятнадцать человек и
пограбили все имущество артели. В тот же день устроили засаду на дороге между
укреплениями Колпичевским и Горькореченским, и около одиннадцати часов дня
банда напала на обоз казенной почты: почтальоны были убиты выстрелами из
пистолетов, двое казаков пали под ударами клинков, еще несколько были ранены и
обращены в бегство. Добычей нападавших стали 37 тысяч рублей, которые
перевозились в фургоне. При отходе шайка наскочила на моздокских осетин,
которые погнались за ней. Преследуемые по пятам разбойники выскочили прямо на
Горькореченский пост, где не ждали этого «визита». Зарубив караульного казака,
шайка пошла степью к Моздокской линии. Достигнув Терека, они переправились на
ту сторону выше станицы Щедринской, завершив свой рейд, в ходе которого было убито
больше 22 человек и пройдя за неделю 700 верст.
С 1855 года Яшка Алпатов разочаровался в своих действиях.
Возможно, сказалась долгая разлука с семьёй – после того, как власти установили
слежку за его домом, непокорный казак потерял возможность навещать жену и
детей. «Вышедшие из плена не раз видели Яшку, и он им каялся, что надоело уже
проливать христианскую кровь, что очень скучает «по своим», но вернуться на
родной Терек, конечно, он не может, так как его несомненно расстреляют», -
описывает душевные метания беглеца Фёдор Чернозубов.
Всякой удаче приходит конец. «Выдохся фарт» и у Яшки. В
марте 1856 года, когда алпатовская банда попыталась угнать табун от ногайских
аулов, погоня подобралась к ним так близко, что пришлось бросить добычу и
пленных. Во время перестрелки с отрядом казаков под Яшкой убили лошадь, но он
успел пересесть на ногайского коня. Атаман не решился уходить от границы далее
и приказал повернуть назад к Тереку. Добравшись до переправы «Дурной переезд»,
расположенной между станицей Мекенской и хутором Савельевским, Яшка приказал
переходить на ту сторону. Но тут с его новой лошадью случилась беда: впотьмах
он забрался в топкое место, и лошадь завязла в прибрежной тине. Вытащить ее не
удалось, утопавшая в тине лошадь стала ржать и биться, а это могло привлечь
внимание разъездов. Яшка, приколов лошадь, приказал всем уходить и ждать его на
той стороне. Сам он остался, рассчитывая украсть где-нибудь коня: через бурный
Терек казаки-разбойники переправлялись либо верхом, либо вплавь, держась за
гривы лошадей, которым удавалось справиться с сильным течением.
Он отправился к ближайшему казачьему посту «Рыночный», сумел
пробраться в конюшню и пытался вывести лошадь, но, как оказалось, его заметил
часовой, и у ворот конюшни Яшка оказался под прицелом ружей. Бежать ему было
некуда, и сдался он без боя.
Его доставили в станицу Наурскую, где посадили на
гарнизонную гауптвахту, приставив к ней усиленный караул. Здесь же его и судили
военным судом, который за шпионаж, разбои, убийства, грабежи, работорговлю
приговорил его к смертной казни, о чем по всему Кавказскому линейному казачьему
войску 17 декабря 1856 года был зачитан приказ.
Расстреляли Яшку там же, в его родной станице Наурской, на
глазах съехавшихся со всей округи казаков. Перед смертью Яшка казался даже
веселым - окликал знакомых в толпе, говорил: «Простите, станичники, коли что я
вам дурное сделал, теперь все, не будет Яшки, теперь успокоитесь!» От исповеди
он отказался, сказав, что мусульманин, и по-чеченски обратился к представителям
чеченских общин, которых специально пригласили из-за Терека на его казнь,
попросив похоронить в ауле.
Алпатова привязали к столбу, вкопанному возле вырытой ямы,
ровно в восемь часов утра раздалась барабанная дробь, сухо треснул ружейный
залп, и изорванный пулями труп грозного атамана обвис на веревках.
По некоторым данным, впоследствии в честь знаменитого перебежчика было названо село Алпатово (основано в 1929 году) в Наурском районе Чеченской республики.
Последнего из тех троих беглецов, что некогда поручились
перед чеченским наибом за Алпатова, арестовали еще в 1854 году, когда в руки
русских властей попался самый свирепый из всей шайки разбойник Михей Гуляев. Но
судьба распорядилась так, что, сидя в тюрьме, он пережил своего атамана. По
приговору суда Гуляева повесили в начале 1857 года.
источники:
https://www.kommersant.ru/doc/2292369
https://runivers.ru/today4.php?ID=450522
https://cyrillitsa.ru/history/185260-ataman-yashka-alpatov-kak-kazaki-otomst.html
Комментарии