О любушках — казачках

Этнографы и исследователи казачьей истории утверждают, что донские казачки славились самостоятельностью, независимостью, рукоделием и чистотой. Могли и «погулять», если вдовушками становились. Казаки же в них души не чаяли.

У казаков отношение к женщине было уважительным, например, в «Уставе благочиния» от 1794 года говорилось: «Буде кто … при женском поле употребит бранные или непотребные слова, с того взыскать пени, полусуточное содержание в смирительном доме и взять его под стражу». Казак В.А. Дронов в своей книге «Казачий Присуд» писал, что «…Женщины были особым кланом, со своими обычаями. Казачка могла получить медаль «За усердие» за домовитость, благопристойное поведение и если снаряжала на службу не менее трёх сынов. Такие женщины пользовались почётом и уважением, сам Атаман склонял пред ними голову».

В 1816 году атаман Платов издал Приказ, в котором было сказано: «Пускай верность и усердие их (казачек), а наша за то к ним признательность, взаимное уважение и любовь, послужат в позднейшем потомстве правилом для поведения жён донских».

Особую роль в казачьем доме играла самая старшая женщина – бабушка. Она была хранительницей семейных традиций. Она воспитывала несовершеннолетних внуков, которые называли её бабинькой.

«…В курене у нас полно икон, почти в каждом углу, и перед ними неугасимо горят лампадки. Пахнет гарью деревянного масла, ладаном, воском и ещё чем-то церковным, — вспоминал казак Василий Запорожцев из станицы Бессергеневской, — …бабушка в моём представлении – олицетворение если не кротости (от неё я часто получаю подзатыльники), то святости – безусловно. Она очень религиозна и не пропускает ни одной церковной службы, даже если они бывают по каким-либо причинам и в будние дни, не говоря уже о воскресеньях и иных праздниках. Говеет она два раза в году – в Великий пост, это уже непременно, и в спасовку, в августе. Её очень часто посещают целые сонмы каких-то нищих и монашек».

Девочки рано приучались к труду. В 4 года они уже собирали упавшие яблоки и кормили кур, а в 5 – учились шить и вязать, и вышивать.

Уже в 7 лет юные казачки работали в саду и огороде, а также убирали подворье. И всё-таки главной их заботой был присмотр за младшими. Примерно в этом возрасте они начинали учиться готовить еду, а это в казачьем доме было делом непростым. Например, в праздники на стол подавали дулму с капустой, огурцами или с баклажанами, суп из дикой утки, лизни с гарниром из солёных огурцов, студень, сек, полотки поросёнка, гуся, индейку, варёное мясо дикого кабана, дрофы и многое другое. Тех, у кого не получалось, называли обидным прозвищем — «косопятой».

Меж собой казачки строго следовали донским обычаям. Когда они вырастали, жена старшего сына стряпала, среднего – убирала дом и следила за детьми, а младшего – наводила порядок.

«Бери себе жинку с воли», — гласит казачья пословица. Это правило возникло ещё в XVI веке, когда Круг давал добро на свадьбу.

Редактор «Донских областных ведомостей» Семён Номикосов, составляя «Статистическое описание Области войска Донского», дал следующую характеристику донской казачке: «Она умела не пустить нужду в дом в отсутствии казака-кормильца, умела приобрести хлеб и скот и умела сохранить своё имущество от степных хищников».

Эти свойства отметил историк Г.В. Губарев: «Не вычистить курень и выпустить мужа и детей в неаккуратном виде – для казачки уронить своё человеческое достоинство». Помимо ежедневной уборки, курени тщательно мылись снаружи и изнутри к Пасхе, Рождеству и к празднику святых апостолов Петра и Павла.

Не секрет, что донские казачки могли стрелять из ружья или рубить шашкой. Были среди них настоящие героини, о которых с уважением говорили на Дону. История помнит оборону Азова (в 1641 году), в то время новой казачьей столицы. Крепость атаковали 227 000 янычар, спагов и наёмных иноземцев силистрийского паши Гуссейна Делия и крымского хана Бегадыря — Гирея. Им противостоял шеститысячный казачий гарнизон, а также восемьсот казачек, которые не только заряжали ружья своим мужьям, но сами метко стреляли в турок.

Легендарной воином-казачкой стала Прасковья Куркина из станицы Нагавской, которая служила в полку Балабина во время польской войны. За два года непрерывных боёв она сначала дослужилась до звания хорунжий, а затем была произведена в сотники. Куркина вернулась домой в форме казака с многочисленными наградами на груди.

Известно, что на станичных праздниках устраивались весёлые танцы, на которых даже замужней казачке не возбранялась плясать с любым мужчиной. Могла она пококетничать и на улице. Писатель Лев Толстой, описывая в повести «Казаки» жизнь станицы Новомлинской, приводит сцены свободного «не закрепощённого» поведения девушек и женщин. И хотя события происходят на Тереке, этнографы видят много общего с донским укладом жизни.

Да и в семье казачка, если не соглашалась с мужем, могла с ним даже подраться. Писатель Михаил Харузин в книге «Свьдьнiя о казацкихъ общинахъ на Дону», выпущенной в 1885 году, приводил слова казаков: «…жёны у нас задорны… сами они воюют с мужиками… всё думает, что авось верх возьмёт…». Автор также подметил, что зачастую это им удавалось, особенно после длительного отсутствия мужа в военных походах. «В течение целых годов этого невольного вдовства она приобретает много опыта и ловкости, — писал Харузин.

По возвращению мужа, который часто отвыкает от полевых работ, казачка своею деятельностью, своею опытностью в хозяйственных делах заставляет мужа невольно уважать себя и завоёвывает себе значение, равное с ним, а часто и больше…».

Лариса Бойко