Река Дон в казачьей жизни

Дон занимал одно из центральных мест в фольклоре и образе мира в восприятии казаков. К родным местам казаки относились с большим трепетом, а Тихий Дон стал объектом своеобразного казацкого культа.

Любимый Дон они называли «батюшкой» и «родимым кормильцем». Как писал7исследователь истории казачества Евграф Савельев, Дон олицетворяли и даже обращались к нему мысленно, величая реку «Доном Ивановичем». По легенде, души погибших на чужбине донцев восстают во время бурь, и пылая огнем, просят Бога перенести их останки на родимую землю Тихого Дона. Река была символом родины для казака. В песнях, грамотах и письмах казаков также отражается их любовь к Дону. В старинной казачьей песне были такие слова: «Как ты, батюшка, славен тихий Дон, ты кормилец наш, Дон Иванович, про тебя лежит слава добрая, слава добрая, речь хорошая...». Подобное обращение к Дону идет из глубины веков (когда обращение к объектам природы как к живым было весьма характерно).

О Доне всегда вспоминали казаки в письмах друг к другу. Одному из самых известных донских атаманов, основателю Новочеркасска и герою всех войн России начала 19 века - Платову Матвею Ивановичу, казак Ермолай Гаврилович писал: «Отчего же все это держится, отчего мы любим тихой Дон? Ты, отец наш батюшка, любишь Русь и любишь Дон святой. Ведь мы ведаем все, что ты ни делаешь; знаем мы, что нет ни гонца, ни посла от вас, чтоб ему ты не приказывал: "Поклонись Дону Ивановичу; ты напейся за меня воды его; ты скажи, что казаки его все служат верою и правдою". А ведь это-то нам, батюшка, слаще меда, слаще сахара. Ну да как же не любить нам нашу родину, не любить нам Дона-батюшки?». Земля донская казакам была дороже золота и других «зипунов», а Дон — тем более, и одухотворяли его и обожествляли так, что Платов просил передавать ему поклоны.

Но случалось, что поклоны Дону Ивановичу приходилось отвешивать не по доброму поводу, а, например, в знак извинения перед «батюшкой» и «кормильцем» (а заодно и перед всем народом). Своеобразные поклоны были частью так называемых позорящих наказаний, практиковавшихся по обычному праву у донцев. Такие наказание применялись в том числе к уличенным в воровстве. Попавшегося воришку связывали, на шею навязывали все украденное им, дабы под тяжестью этих предметов он склонил голову, а затем вели по селу и били (иногда даже могли и покалечить в гневе) руками и палками или секли розгами. Украденное могло при этом весить немало: воровали ведь лошадиные хомуты, свиные окорока, мешки с зерном, корыта, инструменты и прочее добро. Водить с этим могли до тех пор, пока от изнеможения не упадет вор на землю.

Могли заставить кланяться и прелюбодеев. В одном случае в Пятиизбянской станице казака, пойманного с чужой женой, схватив, раздели: сняли порты, женщине подняли юбку, связали их этими портками и водили по станице, повесив им перед этим ведра на шею, в которые колотили во время этой процессии. Подобные «срамления» были обычным делом в донских станицах, и поклоны были одним из самых важных символических элементов наказания, так как маркировали покорность преступников и признание ими своей вины.