В этот день
Традиции казачества
Календарь казачества
Март, 2024
ПнВтСрЧтПтСбВс
    
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31

Рождение Русского спецназа

Отряды специального назначения («спецназ») должны сочетать в действии глубокую разведку, диверсию с мобильностью, точнее сказать, с неуловимостью.

Природа спецназа близка к свойствам, которые требуются от идеального самолета истребителя. Такая боевая машина должна кроме маневра и мощного оружия обладать скоростью способствующей истребителю ввязаться внезапно в бой и покинуть схватку, когда ему надо.

В Отечественную войну 1812 года «спецназ» называли «партизанами». Имена партизанских вожаков гремели на всю Россию. Всем памятно имя героя спецназовской (партизанской) войны поэта и офицера Дениса Давыдова, покинувшего службу в звании генерал-лейтенанта.

Денис Давыдов

В Первую мировую (Великую) войну «спецназ» был назван конными отрядами «особого назначения». Как видим даже названия «спецназ» и «особназ» сближаются. Тогда «особназ» не мог быть не конным, ибо лошадь обеспечивала мобильность отряда. Породить в Первую мировую спецназ могли только казаки или близкие им по манере боя драгуны, которые одинаково хорошо дрались как в конном, так и в пешем бою. Но ближе всего спецназ был казакам, которые много времени уделяли секретам, поиску и были, как подобает пограничной страже, прирожденными охотниками, разведчиками и партизанами.

Казаки и породили в Первую мировую войну спецназ.

Это не удивительно. Само казачество исторически проявляло себя веками как «спецназ» русского народа и исконно народно-отборное дворянство. Именно вечно сражающееся дворянство. Именно поэтому, когда сегодня по всей Европе исчезло действенное дворянство, оставив только расслабленный великосветский театр, только Россия сохранила в мире в лице казачества природное дворянство и, может быть, самурайство в Японии. Но Япония, в отличие от России возглавляется императором.

Первая мировая война для России действительно «Великая». Во-первых, она ее по существу выиграла. Во-вторых, ни в одной из войн Россия не дала такого количества блистательных офицеров. И ни в одной из войн России казачество так не влияло на ход военных сражений, как в Великую войну.

В 1812 году казачество обрело мировую славу, но на полях сражений в основном действовали полки Всевеликого войска Донского. Кубанцы в этой грандиозной общеевропейской войне практически не участвовали. Оренбуржцы и сибиряки были малочисленны, Амурского и Уссурийского казачьих войск еще не было. Другое дело 1914-1917 года и особенно продолжение ее смута и гражданская война. В этих событиях поголовно участвовали все 11 Казачьих войск России.

Основателем отрядов «спецназа» в Великую войну оказался выдающийся боевой офицер есаул Андрей Шкуро. В гражданскую войну он станет генерал-лейтенантом и командующим Кубанской конной армией.

В 1947 году на Лубянке казнят четырех генералов Петра Краснова, Андрея Шкуро, Султан Клич-Гирея и Гельмута фон Панвица. Их не могли не казнить. Такова была беспощадная логика режима и трагический смысл истории. Но если бы у нас традиции соблюдались бы также возвышенно и мудро, как в Японской империи, то даже после казни таких воинов как Шкуро, Краснов, Клич-Гирей и Панвиц их путь веками воспевался бы перед юношеством и курсантами, как пример верности идеалам и присяге до конца.

Карамзин сказал: «Народы верностью счастливы». Это верно и для каждой единичной судьбы. Вне верности нет счастья. Смута XVII века, крах в 1917 и в 1994 году при всех прочих причинах имели и причину всех причин, а именно отсутствие верности. Вот почему, когда даже наши враги соблюдают верность знамени, мы невольно подпадаем под обаяние их личности. Что такое атеизм, как не измена верности, которая сродни слабоумию.

Человеку, семье и государству для счастья ничего не нужно, кроме верности. Казненные генералы, сохранив верность присяге и знамени, умерли счастливыми и ни один из них не дрогнул в застенке, тем и дороги нам, как солдаты.

 

* * *

Создатель первого русского «спецназа» Андрей Шкуро был личностью исключительно цельной и национально-консервативной, как могучий дуб, с мощной корневой системой. При других исторических обстоятельствах, он кончил бы дни на покое полным генералом, имея солидный приработок в промышленном деле, к которому имел живейшую склонность. Словом, пошел бы по стопам отца, но с большим размахом.

Андрей Шкуро

Его отец Григорий Шкуро начал службу простым казаком на турецкой войне в 1877 году. Затем участвовал в Ахалтекинской экспедиции в Туркестане в 1881 году, а на Кавказе действовал в многочисленных экспедициях против немирных горцев. Отец от ранений не имел живого места на теле, но дослужился до полковника, став даже формально потомственным дворянином. Мать Андрея Шкуро происходила из почтенной русской священнической семьи, звали ее Анастасия Андреевна.

Андрея Шкуро в десять лет оторвали от отчего дома. Он поступил в 3-й Московский кадетский корпус. В Корпусе Шкуро сразу стал одним из вожаков и зачинщиком проказ и кадетских проделок, но корпус все же кончил в 1905 году. Шкуро с детства ставил себе высокие барьеры. Мечта его заветная осуществилась, и он поступил в «Славную школу», как называли элитное Николаевское кавалерийское училище – питомник русской аристократической молодежи. Начальствовал «Славной школой» тогда известный кавалерист – генерал Де Витт. Шкуро был зачислен в казачью сотню училища и всей душой отдался кутежам и джигитовке.

В мае 1907 года Андрей Шкуро получает офицерские эполеты в Петергофе из рук Императора Николая II.

Ему 21 год. Царский Дворец. Золотые эполеты из рук Государя. Высшее всадническое общество России. Это событие решило судьбу Шкуро. Верность была доминантой его буйной натуры. Внешне необузданные порывы сочетались у Андрея Шкуро с еще более сильными тормозами и сделают его зачинателем русского спецназа.

Он выпускается в 1-й Уманский бригадира Головатого полк Кубанского Казачьего войска, что стоял в Карсе (ныне в Турции). Вскоре там стали набирать охотников для усмирения не в меру разбушевавшегося и сверхвоинственного племени курдов-шахсевен, рвавших коммуникации между Джульфой и Нахичеванью. Шкуро в партизанских стычках с шахсевенами попал в родную среду. Засады, набеги, сшибки были ему по душе.

В 1908 году он вернулся из Ирана в Екатеринодар обстрелянный, веселый и полный сил. Началась полоса танцев до упаду и кутежей. Как заметил сам Андрей Шкуро «играли в гвардию». Стремление подтянуться до гвардии было сокровенным стремлением всего казачьего офицерства. Шло как бы сословное состязание двух страт русского общества – дворянства и казачества как дворянства народного. За дерзкие выходки Шкуро даже вызывали на ковер к наказному атаману Бабичу, со слов Шкуро «для отеческого внушения». Несколько остепенила Шкуро женитьба на дочери директора народных училищ Ставропольской губернии Татьяне Сергеевне Потаповой.

Когда грянула война 1914 года Шкуро был зачислен в 3-йХоперский полк Кубанского казачьего войска, который входил в состав 3-го Кавказского армейского корпуса.

В короткий срок слава об отважном и дерзком казачьем офицере Шкуро разнеслась по фронту.

Отличительной особенностью Шкуро была вечная жажда драки при хорошем глазомере разведчика. Шкуро постоянно искал противника, чтобы на него напасть. Боевое воодушевление казаков в Великую войну было очень велико. Оно еще более взметнулось вверх, когда в августе 1915 года Император взял на себя бремя Верховного Главнокомандующего действующей армией.

Но Андрей Шкуро сумел отличиться и до конца 1914 года. Он сам отмечал, что «казаки дрались, как черти».

Однажды в разведке Шкуро с семнадцатью казаками, укрывшись в лесу, наблюдал, как мимо проезжал целый эскадрон лейб-гусар противника. Но Шкуро был бы не Шкуро, если бы не бросился бы в схватку. Его казаки с гиканьем бросились на гусар. Противник, увидев, что казаков горсточка в свою очередь понеслись во встречную атаку. Невероятно, но казаки сшибли гусар в ожесточенной и короткой схватке. В плен Шкуро взял двух офицеров и 48 гусар. За это молодецкое дело он получил мечту офицеров – «клюкву» Св. Анны 4-й степени на шашку и Красный темляк на эфес.

В ноябре 1914 Шкуро с донцами провел дерзкий набег на коммуникации противника и привел много пленных. За это дело награжден Георгиевским оружием. До конца года Шкуро со своими разведчиками носился по Галиции, из одной дерзкой рукопашной переходя в другую, тот и дело бросаясь в кинжалы и шашки, пока ружейная пуля в ногу не уложила его на койку. Во время лечения при свалившемся бездействии, неутомимую натуру Шкуро осенила идея «спецназа». Она бродила в нем и незаметно созревала от одной разведки к другой. В основе идеи вечная и беспощадная идея отбора.

Идея «спецназа» по мысли ее автора Шкуро внешне проста, а именно каждый полк дивизии выделяет из своего состава храбрейших и обстрелянных казаков, пока не наберется отдельная дружина партизан из 34-40 казаков. Тот же отбор лучших проводят армейские кавалерийские дивизии.

Командиры учитывают психологическую совместимость и сбивают партизан в боевую семью. Этот новый отряд «спецназа» или особая дивизионная сотня разведки проникает в тыл и разрушают полотно железной дороги, рвут телефонные провода, взрывают мосты и склады, возбуждают против противника местное население, снабжают его оружием, создают агентуру и учат их технике диверсий и, разумеется, всеми методами сеют панику.

Начальство оценило проект Шкуро и он был вызван в Ставку к Царю в Могилев. Государь уже стал Верховным Главнокомандующим действующей армии. Император внимательно ознакомился с идеей Шкуро и дал ей ход по всем казачьим и кавалерийским дивизиям. В декабре 1915 отряд Шкуро начал действовать под названием «кубанский конный отряд особого назначения».

Слава о дерзких рейдах Шкуро разнеслась по фронтам. Выделились и другие храбрые вожаки отрядов особого назначения. Отбор «спецназа» в действующей армии говорил о боевом потенциале войск.

Действия Шкуро становились все более дерзкими. Как-то он решил пленить целиком штаб германской дивизии в 30 верстах за линией фронта. Конным броском достигли немецкого штаба. Ночью вырезали германскую охранную роту. Взяли в плен весь штаб с генералом и захватили документы. Немцы решили во что бы то ни стало наказать русских разведчиков. Они окружили отряд Шкуро большими силами. Трое суток Шкуро метался и отбивался от немцев поисках лазейки к своим. Шкуровцы несли потери. Часть пленных офицеров разбежалась. Командира дивизии казаки зарубили.

После этого дела Шкуро просится на юг в Черновицы, где был больший простор для рейдов. Его отпускают. Отряд Шкуро был передан 3-му Кавалерийскому корпусу графа Келлера, который всеми был признан лучшим кавалерийским начальником всей Императорской армии. Высокого роста, поджарый, с красивым и мужественным лицом и гвардейской выправкой граф Келлер был эталоном дворянина и пользовался даже не любовью, а всеобщим поклонением, как рядовых, так и офицеров. Келлер был и заботлив, и отважен. Он пекся о каждом солдате по-отечески, а в трудную минуту сам водил в атаку свои полки. Граф Келлер был легендой и живой славой русской армии. Присутствие таких офицеров в войске говорит о силе армии и расцвете государства. Граф Келлер оказал очень сильное воздействие на бесстрашного есаула Шкуро.

Корпус генерала Келлера был подстать своему командиру. В него входили три отборные дивизии. 1-ая Донская конная дивизия, которой командовал генерал Петр Краснов. 10-ая кавалерийская дивизия и 1-ая Терская дивизия.

Кроме корпуса графа Келлера Шкуро посчастливилось работать и с командиром Уссурийской конной дивизии, куда входили полки: Уссурийский казачий, Приморский драгунский и 1-й Нерчинский казачий полк, которым командовал генерал барон Петр Врангель. Его полк считался одним из лучших в русской армии и был воспитан выдающимся кавалеристом конногвардейцем и генералом Павловым.

Позже генерал Крымов, человек железной воли, сильного ума и находчивости, якобы застрелился в приемной Керенского в период Корниловского кризиса. Уссурийская дивизия перейдет к барону Врангелю.

Когда наступит день отречения Государя только два генерала бросят открытый вызов Временному правительству и не признают отречения. Один из них Хусейн Хан-Нахичеваньский – командир Гвардейского корпуса тюркизированного племени Думбули курдов-йазидов , а другой – генерал граф Келлер. Последний построил весь корпус. Когда он вылетел перед строем на чистокровной английской лошади в волчьей папахе и чекиене Оренбургского казачьего войска по рядам полков прокатился рев восторга. Граф Келлер сказал своим кавалеристам:

- Не верю, чтобы Государь Император мог в войну добровольно оставить прародительский трон и бросить на гибель свою армию и Россию. Третий конный корпус не верит, что ты, Государь, добровольно отрекся от престола. Прикажи, Царь, и мы придем, защитим тебя.

Ликование прошло по рядам. «Ура!» - закричали драгуны, казаки, гусары. Громче всех кричали казаки из спецназа Шкуро.

Граф Келлер, генерал от кавалерии, телеграфировал в Ставку, что не признает Временное правительство пока не получит от Императора, которому присягал, подтверждение, что он добровольно отрекся от престола.

Фёдор Келлер

Февральские преступники отреагировали испуганно-быстро. Из ставки за подписью генерала Щербачева пришла телеграмма на имя графа Келлера, которому велено сдать корпус генералу Крымову.

Граф Келлер вновь построил корпус и под звуки народного гимна на слова Жуковского «Боже Царя храни» прощался с корпусом, пропуская мимо себя полк за полком. Замкнули шествие «волки» есаула Шкуро.

Армию расшатали и добили приказом №1, отменявшего все скрепы, на которых держится любая армия. Революционные Комитеты подменили командиров. Армия все более превращалась в митингующий сброд. Шкуро и его спецназ, которые никогда не уклонялись от боя, ринулись в политические схватки, отвечая ударом на удар. Засвистели нагайки, как казачий аргумент на словоблудие ввиду вражеских позиций. Шкуро не только не укрывался от распропагандированных солдат, а пользовался всяким случаем всыпать им аргументы погорячей. Так слава отпетого революционера и врага комитетов полетела впереди Шкуро по всем фронтам. Теперь даже деяния, которые он не совершал, приписывали Андрею Шкуро. Он быстро стал фигурой мифологической и зловещей.

Шкуро почувствовал себя волком, которого обложили флажками смутьяны и разрушители. Чтобы воевать без митингов он попросился к генералу Баратову, слава об экспедиционном корпусе в Иране давно облетела западные фронты.

Еще раньше, в году 1915-м гвардейские офицеры просили перевода на Кавказ, «где еще воюют по-настоящему». Теперь пришел черед Шкуро. Его отпустили в Иран.

В начале мая 1917 года отряд Шкуро двумя эшелонами прибыл на родную Кубань и вскоре отправился на Баку, чтобы морем добраться до порта Энзели.

Местные провинциальные матросы тоже строили из себя революционных «братишек» на манер кронштадтцев. Комитеты запрещали азартные игры. При разгрузке в порту Энзели казаки наткнулись на группу «резавшихся» азартно в карты матросов. Степенные станичники презирали расхристанных матросов и не преминули упрекнуть матросов-картежников в развале революционной дисциплины. Те в свою очередь попрекнули казаков 1905 годом, когда казаки разгоняли демонстрации. Слово за словом и дело дошло до потасовки. Тогда казаки пустили в ход самых разящий аргумента – нагайки. Хорошенько отодрав революционных картежников, казаки поставили матросов на колени и заставили петь «Боже Царя храни». Не усердных и фальшивящих казаки поощряли нагайками. Этот случай встревожил и переполошил все революционные комитеты Прикаспия. Разумеется, как и на Западном фронте вся эта экзекуция с нагайками была приписана лично Шкуро. Таков уж был его рок, как в древнегреческой трагедии. Шкуро ускорил поход на Решт и Казвин в ставку Баратова. По пути отряд Шкуро то и дело встречался с возвращавшимися на родину из Ирана распропагандированными солдатами без дисциплины и знаков отличия. Увидев отряд Шкуро с офицерами, сохраняющий боевой порядок, солдаты радостно бросались им навстречу с революционной вестью и объясняли казакам новое мировоззрение с махновским разгулом. Казаки с притворным глубоким вниманием выслушивали агитаторов, а затем нещадно пороли их нагайками. Этот стиль с усмешкой разведчика был вполне в духе Шкуро. Волна слухов об этом невиданном звере полетела впереди войск. Шкуро на чужбине, окруженный отборными «спецназовцами» чувствовал себя в большей безопасности, чем в России и мстил за старые унижения.

Так отряд Шкуро добрался до первой курдской священной столицы времен Мидийской династии города Хамадана (Агматана древних греков). На древнем курдском он назывался «Хангматана» (место собора) и был сердцем курдов-мидян со времен Илиона (Трои).

Персидским экспедиционным корпусом временно вместо Баратовакомандовал генерал от кавалерии Павлов, тот самый лейб-гусар Павлов, который до войны вышколил 1-й Герчинский полк Забайкальского войска. В 1916 нерчинцы во главе с Врангелем получат в шефы Наследника Цесаревича Алексея Николаевича. СамБаратов командовал всей Кавказской армией и рвался в родной корпус. Спецназу Шкуро велено встречать генерала от кавалерии Баратова перед въездом в Хамадан.

На дороге Казвин-Хамадан у хамаданской заставы Шкуро выстроил свой отряд, о котором генерал Павлов заметил: «Впервые с начала революции встречаю настоящую воинскую часть». Казаки построились по одному вдоль дороги. Лошади вычищены. Черкески новые. Папахи лихо заломлены. На правом фланге хор трубачей и оркестр курдских зурначей с древними мидийскими барабанами. Вдали в облаке пыли показался автомобиль Баратова и над древней мидийской долиной курдов поплыли чудные звуки Сунженского марша терских казаков в честь Баратова-терца.

Андрей Шкуро

Из автомобиля молодо выпрыгнул генерал Баратов:

- Здравствуйте, старые кунаки-кубанцы.

Из верных войск в распоряжении Баратова его собственная 1-я Кавказская казачья дивизия, с которой он начал войну на Турецком фронте, Кубанская отдельная конная бригада и три бесспорно великих «спецназовских» отряда – полковника Лазаря Бичерахова (терский казак-осетин), отряд полковника Андрея Шкуро, который вскоре получил в 30 лет полковника за разгром турецкого отряда с выходом в Мериванскую долину. Эту долину, известную в древности как Нисейская, корды еще за четыре тысячи лет до подвига Шкуро использовали для выращивания лучшей в мире мидийской лошади, а также как излюбленное место конных сражений.

И третий прославленный особый отряд в Иране возглавлял, пожалуй, самый гениальный спецназовец России тоже дворянин полковник Вознесенский.

- Изредка, - вспоминает Шкуро, - мы разнообразили время набегами на курдских ханов.

Но вскоре Шкуро свалил тиф. Поправившись на родине, он со своим верным ординарцем Захаром Чайко возвращался на иранский фронт через Баку и Энзели. Между портом Энзели и Казвином у этапа Имам-Заде-Раш автомобиль Шкуро окружила толпа разнузданных солдат без офицеров, но полных уравнительно-революционного угара. Солдаты потребовали, чтобы он назвал свою фамилию. Услышав фамилию Шкуро, солдаты огласили радостно-свирепым ревом окрестности. Солдаты тут же организовали митинг, чтобы решить пустить ли ненавистного полковника Шкуро в расход немедленно или сдать его в комитет. У солдат чесались руки и они щелкали затворами, но слегка трусили, боясь неминуемой мести казаков. В спорах и раздумьях кровожадных наступила ночь. Шкуро ночью отправил автомобиль с Чайко за подмогой. Когда на рев удаляющегося автомобиля сбежались солдаты, Шкуро намеренно зычно прокричал вслед Чайке:

- Пусть казаки мчатся сюда и устроят мне хорошие поминки!

«Товарищи» приуныли. Месть становилась неотвратимой. Шкуро не замедлил прибавить им «оптимизма»: «Ни один из вас не избежит веревки», - пообещал он.

Узнав о случившемся, казаки Шкуро пообещали изрубить всех комитетчиков. Солдаты бросились наутек кто куда. Но на рассвете свист спецназовских нагаек настиг их.

Явившись вновь в Хамадан, Шкуро помимо родного спецназа получил командование 2-м линейным полком Кубанского казачьего войска.

Его задача охранять коммуникации на дороге Хамадан-Сеннэ. Последний был столицей древнего и славного курдского царства Арделан. Русские войска восстановили на прародительском троне молодого Аббас-Хана – союзника русских.

Сочельник 1918 года. Предместье Хамадана Шаварин. Казаки наварили кутьи и ждали первой звезды. Полковник Шкуро в сопровождении офицеров пошел поздравить своих «волков» с Рождеством Христовым. Он шел чуть впереди. Ночь была морозная и лунная. Внезапно с одной из плоских крыш грянул залп. Шкуро рухнул подкошенный. Пуля ударившись о кость газыря, прошла мимо сердца. На Западном фронте пуля раздробила рукоятку кинжала и, пройдя брюшину, не задела органов. Черкеска явно была союзницей Шкуро. Полковника казаки положили на бурку и унесли. Услышав, что рана командира не смертельна хор трубачей грянул Кубанский войсковой марш. Оркестру сообщили, что родной марш явно благотворно влияет на раненого. Трубачи играли всю ночь до полного изнеможения.

1918 год. Лето. Последние на земле русские части под началом командиров императорского времени продолжают в Иране боевые действия, помогая Баратову вывезти через порт Энзели громадное русское имущество. Спецназ и казачьи полки медленно оттягивают с перевалов и движутся к морю. Шкуро выходили. Но ему сообщили, что комитетчики поклялись не выпускать его живым из Ирана. На пароход, куда грузился 3-й Хоперский полк, Шкуро прошел, переодевшись персиянином. И на берегу, и на пароходе шныряли агенты комитетов. Все казаки знали, кто такой «персиянин», но ни один казак не выдал Шкуро.

Надо заметить, что как не пытались агитаторы подбить казаков к истреблению своих офицеров, у них ничего не вышло. Вековое казачье братство оказалось выше скудоумия уравниловского счастья.

Гражданскую войну Шкуро кончит генерал-лейтенантом и, верный своей природе, вместо политиканских дрязг уйдет в цирк наездником.

Во второй мировой войне генерал-лейтенант Шкуро руководил резервами в «Казачьем Стане», выступившем на стороне Германии. В мае 1945 Шкуро с тысячами казаков и их семей были в городе Лиенце (Австрия) выданы смершу Красной Армии. 16 января 1947 казнен на Лубянке вместе с генералами Красновым, Гельмутом фон Панвицем и Султан Клич-Гиреем.

Год 1915-й на Кавказском фронте кроме боевых действий был окрашен беспримерной трагедией армянского народа, подвергнутого геноциду, и пожарами курдских восстаний в зоне военных действий. Особенно сильным было тогда выступление кордов Битлиса. В самом Битлисе на тысячу армянских домов приходилось пять тысяч кордских, вскоре армян станет еще меньше (М.С. Лазарев). Одновременно с битлисцами в курдском Иране восстание возглавил прямодушный и храбрый шейх кордского племени шейх Абдол-Салам Барзани, твердо веривший только в помощь русских. Турки долго охотились за шейхом Барзани. Помог им Исмаил-хан Симко. Из вражды и ревности он схватил Барзани и выдал его туркам. Благородный Барзани был со своими сподвижниками повешен в Мосуле в 1916 году. Абдол-Салам приходился старшим братом знаменитому генералу Мостофе Барзани, который в 1946 году с боями прорвется к нашей границе и со своими четырьмястами тысячами бойцов сдастся советским властям.

Из великого Иранского похода, где полки казаков вышли на оперативный простор и выполняли свои задачи, полагаясь только на природное мужество, такт и маневр, - в такой войне не могли не родиться великие офицеры. Великий Князь Николай Николаевич, приняв после августа 1915 года командование Кавказским фронтом, пораженный действиями экспедиционного корпуса Баратова, в приказах и телеграммах называл его корпус «сверхдоблестный». Для скупого на похвалы августейшего командующего это было внове. Сам Баратов в обращении к войскам писал: «Будем помнить… боевой завет нашей Кавказской армии, никогда по примеру наших дедов и отцов не считать число неприятеля, а лишь искать, где он, чтобы идти туда и бить его».

Летом 1916-го корпус Баратова медленно отходил, изматывая боями большие силы противника. Бой он вел на фронте в двести верст. Фронт начинался около Сене правым флангом Курдистанского отряда генерал-майора графа Федора Нирода и генерала свиты Его Величества из конногвардейцев. Центр фронта приходился на Ассад-Абадские высоты, где действовали полки «чудной» дивизии генерал-лейтенанта князя Белосельского-Белозерского, и оканчивался у Буружира, где сражались полки 1-й Кавказской казачьей дивизии героя Ардаган генерал-майора Эрнста Раддаца (сибирский казак), полковника Стопчанского и партизаны войскового старшины Бичерахова. Температура летом в те дни достигала 70 о Цельсия. Войска проходили долины, где термометры лопались от жары. Люди падали с лошадей, особенно раненые, с потрескавшимися губами и распухшим языком, не умея выговорить слова. Зимой на перевалах в глубоких снегах и лютую стужу люди мерзли и попадали к медикам с почерневшими от мороза ногами. Но даже в этих условиях казаки-линейцы, перевязавшись башлыком, концы его «по-горски» лихо завязывали на лбу.

В своей превосходной книге «Корпус генерала Баратова» историк П. Стрелянов приводит приказ по 2-му Кавказскому Кавалерийскому корпусу от августа 1916 года: «Ввиду безусловного превосходства нашей конницы и в количестве, и в качестве над турецкою, мы можем и должны использовать это бесспорное преимущество, самым активным образом. Для ночных поисков, непрестанного тревожения тыла противника и для добывания языков безотлагательно сформировать в каждой дивизии партизанскую сотню (эскадрон), на сформирование выделить из каждого полка один взвод (по 16 отрядов) из самых лучших и смелых казаков (драгун). Под командой соответствующего этому делу офицера. Начальникам этих партизанских сотен назначить самых предприимчивых и отважных офицеров из числа желающих…»

Николай Баратов

Обстрелянный в двухлетних непрерывных боях «сверхдоблестный» корпус выделил из своих рядов дюжину офицеров мирового класса для начальствования новым русским спецназом. Слава о них широко разнеслась по России и воодушевляла народ на третьем годе войны.

Своими «спецназовскими» подвигами Андрей Шкуро прославился еще на Западном фронте, как командир «Кубанского конного отряда особого назначения». В Иране он снова заставил говорить о себе лихими рейдами прикрывая дорогу Сене – Хамадан. Сотнями у него командовали отчаянные подъесаулы Ассиер и Прощенко. Партизаны Шкуро входили в состав Курдистанского отряда. Этим отрядом в 1916 году командовал конногвардеец из пажей генерал-майор граф Федор Нирод. После него в 1917 году «Курдистанцами» командовал тоже конногвардеец и тоже из пажей Борис Егорович Гартман. Он выдающийся гвардеец. Гартман из той подлинно золотой молодежи, которая все чины свои добывала в боях, как и подобает дворянину. Этот изысканный аристократ конногвардеец участвовал в войне с Китаем в 1900 году. Затем в войне с Японией. Звание генерала и орден Георгия 4-й степени поучил в Пруссии командиром лейб-гвардии конного полка. Самый привилегированный полк русской армии сменил на курдистанский отряд и дикие годы Мидии. В Белой армии генерал-конногвардеец возглавлял безумно дерзкую Дикую (Кавказскую) дивизию. Держать на поле боя генерала свиты Его Величества командира конногвардейцев, знавшего всю властную и аристократическую прослойку Европы, было непродуктивно. С 1919 года генерал Борис Гартман до 1924 года исполняет должность представителя Белого движения в Великобритании. До самой смерти в Ницце в 1950 году Гартман – начальник 5-го отдела Российского Общевоинского Союза (РОВС).

Самым прославленным отрядом специального назначения командовал казак-терец Лазарь Бичерахов, будущий генерал Белой армии. В Иране он еще с Персидского похода 1909-1912 годов. Тогда в бою с кордами-шахсевенами в Прикаспии он в одном бою получил три ранения, но строя не покинул. Бичерахов был заслуженно кавалером ордена Георгия IV степени. О таких как осетин Бичерахов говорили в войсках «Бог Войны». Он укрепил родовую славу воинов. Его отец служил вахмистром в Конвое Императора Александра II.

Генерал Баратов скажет о своих «спецназовцах» в последнем приказе за июнь 1918 года по Корпусу: «В особенности лихой Кубанский партизанский конный отряд войскового старшины Шкуро, который, как и войсковой старшина Бичерахов, восполнял недостаточную численность своего отряда доблестью и отвагой. Отряд в две сотни заменял целый шестисотенный полк».

Выполняя роль боевого арьергарда корпуса, отряд Бичерахова участвовал осенью 1917 года в последнем наступлении русской армии в Великой войне. Тогда в Месопотамии после разгрома турок Бичераховский отряд удостоился особой похвалы командующего армией союзников генерала Маршала.

Весной 1917 года генерал Баратов приказал Бичерахову действовать в тылу турок в горах Керманшахского Кордистана и пресекать диверсии кордов на русских коммуникациях. Вспомним оценку генерала Баратова: «Отряд в две сотни заменял целый шестисотенный полк». У Бичерахова действовали две «сверхдоблестные» сотни, которыми командовали два Георгиевских кавалера уже тогда Всероссийские знаменитости. Один из них Василий Гамалий, после Оренбургского казачьего училища вышел в 1-й Уманский бригадира Головатого полк Кубанского войска, который стоял в крепости Карс. Четырьмя годами ранее после привилегированного Николаевского кавалерийского училища в этот же полк в Карсе поступил Андрей Шкуро. Видимо воздух Карса давал особенный воинский настрой. Имя Гамалия прогремело по всей России и союзным армиям после 300-верстного беспримерного рейда его сотни среди враждебных тогда кордских племен на соединение в Месопотамии с англичанами. Даже бывалые воины были потрясены этим дерзким рейдом, который сам тянет на талантливый киносериал и сверхбоевик. Англичане наградили сотню. Император Николай II удостоил войскового старшину Гамалия ордена Св. Георгия IV, а его сотню всю наградил Георгиевскими крестами. Так родилась знаменитая «георгиевская сотня» Гамалия из 1-го Уманского полка, заслужившая песни и восторженные стихи. Дела «спецназа» в Иране и давали русскому обществу чувство несгибаемости. О Гамалии-полковнике писали «могуч, как вековой дуб. Прямолинеен. Его не согнешь» (П. Стрелянов). Гамалий еще в училище пользовался авторитетом непререкаемого вожака.

Главное, что отличало Бичераховские сотни спецназа – это жесточайший отбор бойцов.

Лазарь Бичерахов

В казачьем полку стандартного состава числилось, обычно, тысяча казаков и столько же лошадей или несколько больше. Кроме того, полк располагал обозами двух разрядов. В мирное время каждая сотня имела в строю 120 казаков, а на время войны – 135. В шести сотнях полка – 810 строевых. Еще сотня казаков входила в команды: трубачей, связи, обоза, писарей, медицины, ветеринаров, кузнецов – всего сто человек. В полках обычно около 25 офицеров, два-три врача и несколько военных чиновников. Каждому из них по закону полагался один конный вестовой и один денщик. Так в полку набиралась тысяча человек (А. Елисеев, стр. 281).

Из офицеров «спецназа» особой удалью, статью и артистизмом, и мертвой хваткой отличался потомственный дворянин, известный после войны в Европе и Америке как полковник «Де Базиль» и руководитель прославленной русской балетной труппы. Абсолютный показатель дворянского благочестия – это врожденный вкус к отбору. «Де Базиль», а точнее Василий Григорьевич Воскресенский был наделен этим качеством как хороший музыкант – абсолютным слухом. Отбор в его особый отряд даже для военного времени был суров. Главный принцип его командования и воспитания – личный пример. Рослый, гибкий и сильный Воскресенский не знал ни преград, ни устали. На его теле не было живого места от рубцов и шрамов. После даже тяжелых ранений этот последний великий дворянин и офицер возвращался в строй. Василий Воскресенский относился к войне как к долгу, но и как художник. На японскую войну он пробрался 16-летним добровольцем. Он был бойцом не по выпуску из училища, а как сказал герой Пушкина Гринев в «Капитанской дочке»: «Я природный русский дворянин». В войну 1914 года он вступает как обстрелянный прапорщик, а в 1916 году уже полковой адъютант (т.е. начальник штаба) 3-го Сводно-Кубанского полка. Вскоре командир особой сотни партизан. Имя Воскресенского гремело по всему фронту. В свой Особый отряд он по тщательному отбору набрал две тысячи отчаянных кордских всадников. Это два полноценных кавалерийских полка. Отряд Воскресенского выдержал тяжелые бои под Сенне, столицей Арделана, под Бижаром. Воскресенский вел русский авангард к переправе через кордскую реку Диала, которая впадает в Тигр недалеко от Багдада и древнего Вавилона. По устью этой реки спустились иранцы Загроса в конце III тысячелетия (2142 г. до Р.Х.) по просьбе шумеров и стерли с лица земли работоргующий Аккад. В 539 году до Р.Х. по той же реке «мидиец Кир» приведет войска для захвата Вавилона и освобождения евреев из плена. Теперь два полка кордских всадников действуют здесь под началом блистательных русских офицеров.

Отряд Воскресенского после рейда по тылам турок удостоился чести боевого поздравления командиром корпуса Баратовым перед строем «воскресенцев». Генерал Баратов сказал им тогда, что желает, «чтобы все чины его армии проявляли такую же храбрость и доблесть в беззаветном служении России».

В этом историческом служении России и корды сражались с русскими плечом к плечу и делали древнее неистребимое мидийское дело.

Пути России и Кордистана, наконец, совпали на поле боя с общим врагом.

Корпус Баратова последним русским соединением покинул поле Мировой войны, сохраняя боевые порядки, тому доказательство телеграмма комкору Баратову от войскового старшины Бичерахова из Хамадана, где рыдал над телом лучшего друга Александр Македонский в столице кордов: «Хамадан. 28.11.1917 г. Докладываю, что я командир отряда, называемого Бичераховским, что этот отряд сформирован законно… все чины отряда доверили мне… свою волю и свои жизни в полной уверенности, что я буду делать все возможное для пользы Родины в войне с противником и никогда не изменю нашей Родине. Я решил: остаться на фронте, продолжать воевать, не участвовать в перемирии и считать все переговоры о мире предательскими, как в отношении России, так и в отношении наших верных союзников. Это решение мое, и я один отвечу за него перед Россией».

На телеграмме рукой Баратова: «Молодец Бичерахов». В 1918 году при ликвидации Персидского фронта отряд Бичерахова, куда входил «спецназ» Шкуро и Воскресенского, составлял заслон. Сам Бичерахов выполнял роль начальника русского арьергарда.

Генералы Бичерахов и Шкуро и полковники Гамалий и Воскресенский командовали «сверхдоблестными» полками Белой армии и выполняли свой долг перед Россией как понимали и как подсказывала им совесть.

После войны в Европе продолжали шуметь «русские сезоны» сценические. Десятилетиями нашим олухам театральным внушали, что эти сезоны создавал лишь один гнилой эстет Дягилев. Между тем, как замечает Стрелянов, в эмиграции В.Г. де Базиль всецело посвятил себя русскому искусству. «Благодаря своей неутомимой энергии, таланту и врожденному художественному чутью» этот казачий офицер «собрал воедино рассыпанную храмину Русского Балета и воссоздал его былую славу во всем мире, воспитав целую плеяду молодых танцовщиц и танцовщиков из русской среды».

Осведомленный и влиятельный английский журнал «Обсервер» признавал, что «Русский Балет, созданный В.Г. де Базиль за границей, по сравнению с балетом СССР по своему блестящему составу и художественному обрамлению, и содержанию стоит неизмеримо выше и является настоящим перлом подлинного искусства России…». Василий Григорьевич Воскресенский умер в 1951 году, на его могильной плите на кладбище Сен Женевьев де Буа в Париже выбито « CoLone ge Basile », 16.09.1888 – 27.07.1951».

Зимой с 1917-го и 1918 год Персидский фронт еще держали русские полки Корпуса Баратова, до зимы 1917 русские казаки еще стояли в регионе Равандуза, Солеймании Киркука в Ираке. Вскоре лучший русский корпус стал покидать пределы исторической Мидии и уходить домой. Офицеров корпуса ждала в Армавире страшная Голгофа. Их видно поджидали. Полки, сохранявшие боевой порядок и верность офицерам, страшили разрушителей. В это время все узловые станции были заняты распропагандированными частями еще недавно 29-й Железной дивизией, наводившей ужас на аскеров. Сейчас над ней витал разинско-махновский дух ненависти к иерархии и дисциплине. В Армавире 68 офицеров корпуса Баратова арестовали бывшие солдаты бывшего Дербентского, теперь красного, полка. При отправке офицеров из Армавира в Екатеринодар на станции Ладожской вчерашние соратники и братья по борьбе напали на эшелон. Шестьдесят офицеров-героев, цвет казачества были перестреляны, изрублены и подняты на штыки. Среди убитых были национальные герои и Георгиевские кавалеры сибиряк генерал-лейтенант Эрнст Раддац и генерал майор Александр Перепеловский, бывший офицер Собственного Его Величества Конвоя.

Они разделили судьбу России, но вряд ли вошли в сонм новомучеников, ибо русская Церковь в основном считает мучениками только священнослужителей, в сущности тех, кто более других породил своей инертностью и византийской робостью эти зверства.

Только в свете этой бессмысленной и беспощадной бойни братьев можно постигнуть последовавшее в том же году убийство царской семьи. Как бы не лукавили лжепатриоты, убийство родного Батюшки Царя и его семьи произошло в русском доме и совершено русскими руками. А потому вина за это жуткое преступление не на восемьдесят процентов, не на девяносто пять и даже не на девяносто девять процентов, а на все сто процентов до триллионной доли микрона и до последней молекулы и атома целиком лежит на русском народе, соборно клявшемся в верности Романовым. И ему одному, русскому народу, молить о пощаде Творца. Только в полном сознании вины лежит путь к обновлению и возрождению.

Отца убили в его родном доме. Убили дети. Подстрекал ли кто-либо детей? Направлял ли? Не имеет значения. Ищущие мировых заговоров – злейшие враги исцеления. Не перекладывай вины. Не юли. Более того, от покаяния должны быть отстранены все сочувствующие и все инородцы. Предстояние в трагическом одиночестве перед Богом и есть путь спасения. Такая позиция требует трагического мужества, душевной отваги и веры. Если русский народ отринет «мировые заговоры» и примет свою судьбу один на один перед Богом, то этот акт станет главным делом его истории. И делом глубоко сокровенным, интимным и одиноким.

Время корпуса Баратова – самая счастливая эпоха в истории Кардоэны после утраты мидийцами-кордами власти над Ираном после казни великого Мага-йязида Гауматы и узурпации власти лгуном Дарием. Любопытно, что первая наскальная надпись ахеменидов как и последняя надпись там же через тысячу лет были высечены на скале у Хамадина, откуда потомок алан, неукротимый русский офицер, терский казак, Лазарь Бичерахов послал в 1917 году телеграмму генералу Баратову (Бараташвили), терскому казаку, о своем намерении драться до конца, чтобы сохранить честь русского имени. Историю Иранского похода «сверхдоблестного корпуса» должны изучать в русских, грузинских, украинских, осетинских, немецких и кордских школах.

Но Иранский поход имел еще романтическое продолжение в трагической и славной судьбе великого офицера и атташе Захарченко. Его судьба и особенно его любовь к, быть может, одной из самых удивительных женщин, когда - либо ходивших по русской земле, по плечу в экранизации только Никите Михалкову – лучшему нашему режиссеру последнего столетия.

Речь идет о его встрече с пензенской дворянкой, выпускницей Смольного института благородных девиц Марией Лисовой, к тому времени ротмистру «спецназа», имевшему полный бант – четыре Георгиевских Креста. Лисова приходилась племянницей генералу Кутепову, последнему командиру лейб-гвардии Преображенского полка. Окончив Смольный институт, Лисова уехала в Швейцарию (Лозанна), чтобы усовершенствовать знания и, вернувшись, служить России. Лисова была из плеяды петровской пробы, в то время набиравших силу, как князь Хилков, уехавший на заводы США и, вернувшись, стал министром путей сообщения, как конструктор Сикорский и будущий металлург академик Бардин. То была новая генерация русской дворянской молодежи. Не случайно после 1917 года двадцать русских академиков умерли с голоду, но не согласились покинуть Россию.

Повторим, русская монархия сегодня особенно прекрасна своей невозвратимостью, не потому ли рыцари Белой мечты с каждым годом светят все ярче.

Мария Лисова обладала особым инстинктом великой женщины на распознавание бесстрашных и рыцарственных мужчин. Казалось, они не могли не встретиться с полковником Захарченко. Они соединили свои судьбы. Мария стала Захарченко Шульц. Они стали вместе служить Белому делу и переправляли к Колчаку офицеров. Вскоре им пришлось бежать. Выбор пал, разумеется, через Астрахань в Иран, где у Захарченко необъятные связи. Но жизнь в Иране была сытна, но мучительна. Они вдвоем вновь в Белом движении, но на поле боя. Вскоре Захарченко умирает от ран. Мария с обмороженными руками и ногами попадает в Новороссийске на последний пароход. За границей Мария не находила себе места. Она рвалась в бой. Перед ее глазами стояли литургические «психические» атаки марковцев, где рядовыми служили офицеры и даже генералы. В атаку они шли в полный рост в некоторой монашеской отстраненности от жизни. Черные мундиры. Черепа и кости на фуражках в знак презрения к смерти. Поверх перчаток четки с крестом насельниц из монастырских обителей. В одной из таких атак пуля сразила полковника Захарченко.

Мария Лисова поддалась на чекистскую приманку операции «Трест». Когда осознала обман, отстреливалась на Смоленщине до предпоследнего патрона в год 1927-й. Так ушла из жизни прекрасная всадница Мария Лисова, будто пушкинская Татьяна Ларина сменившая служение или тургеневская Лиза Калитина, смешившая монастырь на поле боя за земное отечество. Мария Лисова из плеяды святых жен Руси. Удивительно, но и она побывала в Иране. Захарченко отослал ее на родину первой, дав в провожатые двух рослых кордов из Казачьей дивизии Шаха, где он служил в молодости.

 

* * * *

За двести лет на службе Российской Империи казаки, начав с Азовских походов Петра, добились славы лучшей кавалерии мира. Их полки входили в Берлин трижды в трех войнах. С Суворовым они достигли родины Вергилия Мантуи в Италии и прошли Альпы. Площади Парижа видели казачий ритуал встречи боевых знамен. В десяти победных войнах с Оттоманской Портой десять раз казаки видели перед собой спины бегущих аскеров и в 1788 году стояли со Скобелевым в виду Константинополя. В 1900 году казаки с боем вошли в Пекин, открыв эру войн XX века.

Но по особому воодушевлению, стойкости и удали, всех превзошел Иранский поход. Здесь впервые казаки вели самостоятельную стратегическую войну под казачьим руководством, в мистическом центре мира на родине Заратуштры. Имя его с древне-кордского переводится как «Утренняя заря».

Впереди их ждала кровавая гражданская война и парад победы 24 июня 1945 года.

С первой минуты своего появления на русской земле казаки действовали как пограничная стража и универсальная разведка, а полки их все века были пронизаны спецназовским духом. Когда война потребовала действий особо отборных частей, первыми откликнулись казаки и дали лучший спецназ Русской армии. Видимо и сейчас не случайно каждый третий офицер в воздушно-десантных войсках из казаков.

Иранский, как и Турецкий фронты по условиям театра и удельному весу кавалерии, которая действовала против курдской кавалерии или в союзе с ними давал наибольший простор для конных партизанских рейдов.

Ни одна война, которую вела Россия не дала такого количества блистательных офицеров как Первая мировая, которую участники справедливо называли «Великой».

Отечественная война с Наполеоном (1812-1815) породила галерею героев в Зимнем дворце, где представлены портреты более трехсот генералов. Великая война вместе с ее продолжением – Белой борьбой, дала бы галерею более тысячи великих офицеров, лучшее, что породила Русь совокупным усилием тысячелетий.

В переднем ряду этих бойцов – офицеры русского спецназа или особых отрядов, воины коих украшены Георгиевскими крестами.

Отряды особого назначения или по - нынешнему «спецназ» выделили все конные дивизии. И все они соревновались в доблести. Имена их знали на фронтах. Практически все они влились в Белое движение. Андрей Шкуро и Лазарь Бичерахов служили в генеральских чинах. Полковники Василий Гамалий и Василий Воскресенский «де Базиль» полковниками командовали отборными бригадами и дивизиями. Последний в 1918 году показал себя одаренным руководителем морской войны на Каспии.

Одним из лучших «спецназовцев» на Западном фронте был сотник В.М. Чернецов. Прежде чем возглавить отряд особого назначения, он уже прославился как самый бесстрашный и находчивый разведчик 4-й Донской казачьей дивизии. Сотник Чернецов был трижды ранен перед тем как возглавить отряд своей дивизии. Слава о сотне Чернецова быстро разошлась по фронтам.

Но историческое имя Чернецову принесли его поразительные подвиги в самом начале Белой Борьбы на Дону. Несколько месяцев он метался со своим отрядом по Дону и спасал положение повсюду. Уже тогда за ним закрепилась слава Белого богатыря Дона. 22 января 1918 года полковник Чернецов был предательски сражен в неравном, как всегда, бою.

Говорят, его смерть от руки предателя могла сломать Каледина, преклонявшегося перед прямотой, бесстрашием и духовным величием Чернецова. Всегда задумчивый и серьезный атаман Каледин, сочетавший в себе отвагу, благородство и некоторую как сказали бы в народе «кручину», говорят, покончил с собой. Каледин – основатель, по сути, всего Белого движения, как полковник Чернецов – один из лучших русских спецназовцев. Не отняла ли жизнь обоих предательская пуля. Ни один генерал не мог к 1918 году сравниться с Калединым в мудрости и воинских заслугах.

На Московском совещании в 1917 от имени 12 казачьих войск заявил: «Россия должна быть едина и должен быть положен предел сепаратистским стремлениям…» За эту же идею отдал жизнь великий «спецназовец» полковник Чернецов.

Говоря о сепаратистах, атаман Каледин имел в виду прежде всего самостийную смуту на Кубани, вожаков которых Деникин называл «скорбноголовыми». Одним из таких «скорбноголовых» был на Кубани профессор Щербина – поразительно писучий и такой же бездарный.

Все упомянутые в этой работе выдающиеся партизаны – вожаки «спецназа» проявили одинаково бесстрашие, верность, глазомер разведчика и отеческую заботу о своих рядовых братьях. «Спецназ» стал при них своеобразным боевым братством. Без братской верности спецназ не способен воевать в чужой и агрессивной среде в тылах противника. Каждый из них неповторим и незауряден. Но по особому величию духа, высокому строю души мы среди этих равных богатырей особенно выделяем полковника Вознесенского «Де Базиль» и полковника Чернецова, добившегося того, что его соратники после смерти вождя до конца называли себя «чернецовцами».

Белые офицеры и казаки, проливавшие кровь против большевизма, легко поддались германской пропаганде и поверили Гитлеру, что его главный враг – большевизм. Сильная Россия, тем более национальная, никому не была нужна, тем более Гитлеру, помешанному на Германском тысячелетнем рейхе.

Что говорить о простых воинах вроде генерала-наездника Шкуро, если даже искушенные иерархи поверили Фюреру.

В начале войны Глава русской зарубежной церкви митрополит Анастасий обратился к Гитлеру с посланием, где называл его: «Богоданным вождем народов, который освободит Россию от коммунизма». Об этом написано в связи с интервью с осведомленным митрополитом Куражским Антонием (Андрей Блум). Так же говорится, что в Париже во время оккупации шли ежедневные молебны о победе германцев».

Все первые спецназовцы-офицеры и рядовые казаки оказались в эпицентре трагических и кровавых событий. Выбор они делали, подчиняясь присяге, офицерской боевой солидарности или собственному сердцу и заветам отцов. Никто им не может быть судьей теперь, кроме Творца.

16:50
5325

Комментарии

Нет комментариев. Ваш будет первым!
Еще о казачестве
Рассказ о семи самых известных донских атаманах
Военачальник Донского и Черноморского казачьих войск Василий Алексеевич Сысоев
Генерал, участник Наполеоновских войн Василий Дмитриевич Иловайский (12-й)