Аланы — новая ступень скифских предков казаков

Всё, что есть у нас собственного и что, следовательно, является нашей заслугой или нашей виной, может поместиться на кончике иголки, всё же остальное нам передал длинный ряд предков.

Марк Твен, американский писатель XIX век

Советский сарматовед К.Ф. Смирнов неоднократно высказывал мысль о том, что будущие аланы вызревали в недрах аорсской конфедерации сарматских племён. Если это так, и аланы считали себя благороднее других сарматов, то подобный социальный статус должен был зиждиться на каких-то реальных предпосылках. Дело не только в численности и военно-политическом могуществе, но и в экономических факторах. Взглянём в связи с этим на караванную торговлю аорсов.

Аорсы по своему местоположению были включены в трассу международного "Великого Шёлкового пути”, протянувшегося от Китая на востоке до Римской империи на западе. В результате в Нижнем Поволжье, Прикамье, Прикубанье и в Боспорском царстве появляются изделия ханьского Китая: шёлковые ткани, нефритовые скобы от ножен мечей, зеркала и другие изделия дальневосточного происхождения. С середины I тысячелетия до Р.Х. функционировал ещё и так называемый "Степной путь”, описанный Геродотом: начинаясь в Танаисе, он шёл вверх по Дону, поворачивал к нынешнему Оренбургу и южнее Уральских гор шёл к Алтаю и верховьям Иртыша. Позже, со 2 века до Р.Х. "Степной путь” из Китая через Среднюю Азию направлялся в область Яньцай и далее к античным портам Северного Причерноморья. Нетрудно видеть, что северный Степной путь пересекал территорию аорсов с запада на восток. Применительно ко 2 веку н.э. и ссылаясь на Птолемея, Е.И. Лубо-Лесниченко пишет: «Детальное описание прикаспийских и закаспийских стран у Птолемея предполагает наличие активной деятельности на северной дороге в первые века н.э.».

Таким образом, "благородная” верхушка аорсского общества имела все возможности считать себя таковой не только политически, но и экономически. Оседание богатств, поступавших по "Степному пути”, дополнялось поступлением ценных товаров из стран Ближнего Востока. Аорсы были крупной племенной конфедерацией, возглавляемой племенем с названием аорсы. Судя по археологическим данным, в частности, по наличию на территории аорсов различных погребальных обрядов, в состав аорсского объединения входили многие родственные им сарматские кочевые племена. Некоторые из них могли войти в состав аорсской конфедерации в результате межплеменных войн, будучи побеждёнными. Наиболее яркий тому пример – сарматское племя сираков, жившее в северо-западной части Северного Кавказа.

"Предаланское” племенное объединение аорсов и сираков сразу же заявило о себе, как об активной политической силе. Уже в 35 – 36 годах н.э. "предаланы” участвуют в иберо-парфянской войне на стороне иберов (то есть грузин). Свидетельствует Тацит: «Фарасман (царь Иберии) присоединяет албанов (то есть азербайджанцев) и призывает сарматов, князьки которых, получив дары с обеих сторон, по обычаю своего племени помогали и тем и другим». В сарматах Тацита мы вправе видеть "предаланов”. Описывая ту же иберо-парфянскую войну, Иосиф Флавий сообщает, что цари Иберии и Албании «сами не согласились воевать, а направили на Артабана (царя Парфии) скифов, дав им проход через свои земли и открыв Каспийские ворота». Как видим, Иосиф Флавий тех же "предаланов” именует уже явно архаическим для этого времени именем скифов. За соответствующее вознаграждение "предаланы” оказали помощь Иберии, пройдя в Закавказье через "Каспийские ворота” – Дарьяльский проход.

В том же 1 веке н.э. на страницах исторических хроник впервые появилось имя народа "аланы”. А если точнее, то как раз после войны между сарматскими племенами сираков и аорсов в 49 году, когда на их территориях появляются аланы, а сами сираки и аорсы "испарились”. Естественно, сираки и аорсы не исчезли совсем в никуда, но просто оказались покрыты новым этнонимом "аланы”, ставшим необычайно популярным и быстро распространившимся на всё сарматское население. В местах, где ранее обитали сираки и аорсы, отныне размещаются одни лишь аланы. Таким образом, "сарматы”, о которых писал древнеримский историк Гай Корнелий Тацит, и "скифы”, о которых писал еврейский историк и военачальник Иосиф Флавий – это те же самые аорсы и сираки, что составили этническую основу аланов. У Иосифа Флавия в "Иудейской войне” говорится, что «аланы суть скифское племя, живущее у Танаиса и Меотийского озера», то есть у реки Дон и Азовского моря. Эту характеристику Иосиф Флавий даёт аланам перед рассказом о их вторжении в Мидию и Армению в 72 году н.э.

Черты сходства и близости аорсов с аланами прослеживаются в различных элементах культуры, что говорит об их этнокультурной связи. Учёные давно обратили внимание на составной этноним "аланорсы”, употреблённый во 2 веке Птолемеем. Он является таким же переходным, как аналогичный составной этноним "алан-сармат”, употреблённый в 4 веке Маркианом. Аммиан Марцеллин (4 в.) сообщает о дальнейшем триумфальном шествии нового этнонима. Он пишет, что аланы, «постепенно ослабив соседние племена частыми над ними победами, стянули их под одно родовое имя». Таким образом, по Аммиану Марцеллину, аланы – общее наименование многих племён, но в то же время допустимо и другое – определённая группа сарматов внутри аорсов называлась аланами и, возвысившись над другими сарматскими племенами, объединила их под своим именем. В этом плане становится понятно и социальное значение терминов "arya” и "alani” – "благородные”, что также подтверждает Аммиан Марцеллин, указывая, что "все аланы одинаково благородного происхождения”. Имя "аланы” стало соотноситься со всем народом, населявшим причерноморские степи, постепенно вытесняя старые названия – "сарматы” и "скифы”, которые, впрочем, использовались ещё в средневековой литературе.

Наименование "аланы” – "благородные” сходно с другим сарматским племенным названием "роксаланы” – "светлые аланы”, что было призвано подчёркивать особое значение и социальное превосходство носителей этого имени среди окружающих их народов. После войны 49 года термин "аланы” потерял своё социальное значение и стал популярным этнонимом. Очевидно, благодаря подвижному кочевому образу жизни он необычайно быстро распространился на огромной территории, где ранее находились сарматские и близкие им массагетские племена. Понимание термина "аланы”, как сначала обозначавшего этносоциальную группу внутри аорсов, затем распространившегося на все племена сарматского и сако-массагетского происхождения, а ещё позже ставшего термином не только этническим, но и политическим, собирательным для крупного племенного объединения, имеют в виду современные историки.

Роксаланы, отличающиеся от аланов только именем, упоминаются впервые около 94 года до Р.Х. в степях между Днепром и Доном. Они вступали с римлянами в частые столкновения, в римской истории присутствуют до конца 4 века н.э., то есть до гуннских походов. Западные причерноморские сарматы-аланы взаимодействовали со своей "прародиной” в волго-уральских степях. Именно отсюда, из-за Волги, исходил в 130-е годы н.э. новый объединительный импульс: все сарматские земли оказались вновь объединены под властью государства сарматов-аланов. Сарматские владения в Причерноморье, за несколько столетий пришедшие в упадок и, видимо, порядком децентрализованные, вновь были объединены под эгидой донских аланов.

Итак, близ северо-восточных границ Римской империи, на равнинах между Аралом, Дунаем и Кавказским хребтом и там, где испокон веков кочевали скифские и сарматские племена, возникло новое мощное военно-политическое объединение Алания. Уже к концу 1-го века н.э. этноним "аланы” становится собирательным, общим для всех или для большинства сарматских племён. Во 2 веке н.э. упоминается "Алания” как территория, заселённая аланами.

По словам Аммиана Марцеллина, сарматы в это время «приняли одно имя и теперь все вообще называются аланами за свой обычай, и дикий образ жизни, и одинаковое вооружение». Можно отметить, что сарматское племя аорсов, район расселения которых в китайских источниках 2 века до Р.Х. – 1 века н.э. назван Яньцай, а затем Аланья, стало одной из основ формирования раннесредневековых аланов. Но не единственной. Среднеазиатские массагеты и асии, видимо, в формировании раннесредневековой аланской народности сыграли роль не меньшую, нежели сираки и аорсы. В 1 веке н.э. на основе аорсской племенной конфедерации было создано аланское объединение, которое постепенно включило в себя большинство сарматских племён.

Имя аланов, которых уже римский писатель 1 века Лукиан называет "суровыми и вечно воинственными”, быстро стало известно на Западе и на Востоке и полторы тысячи лет привлекало внимание древних писателей и историков. Аланская военная гроза прошла над всеми греческими городами-полисами Причерноморья. Кроме Армении, Мидия и Каппадокия также стали театром боевых действий. От аланских военных рейдов дрожала Парфянская империя. Великий Рим с трудом удерживал, но в финале всё-таки не удержал свой главный оборонительный рубеж по реке Дунай.

Античные авторы в середине 1 века н.э. писали об аланах, как союзе кочевых восточно-сарматских племён, который уже успел получить грозную славу в Центральной Азии: «Аланы есть скифское племя, живущее у Танаиса и Меотийского моря» (Иосиф Флавий); «Аланы размещены в обеих частях света, то есть в Европе и Азии, считая границей между этими частями света реку Танаис» (А. Марцеллин); «Роксаланы жили между Днепром и Доном» (Страбон, Плиний, Тацит, Птолемей, Иорнанд) и были «многочисленным и храбрым народом» (Страбон). Следовательно, роксаланы – это, территориально, западные аланы. Обитают же роксаланы, по Страбону, «на равнинах между Танаисом и Борисфеном» (то есть между Доном и Днепром). Судя по указанному Страбоном количеству воинов (возможно, преувеличенному), роксаланы были весьма многочисленным и сильным племенем, хотя, конечно, страбоновы сведения о роксаланах разновремённы: рассказ о войне между скифами и греками восходит ко 2 веку до Р.Х., тогда как численность роксаланов и описание их вооружения могут, скорее всего, относиться ко времени самого Страбона, то есть к началу нашей эры.

Видимо, тех же "светлых аланов” следует видеть и в аланах, около середины 2 века н.э. угрожавших городу Ольвии и отбитых римскими войсками императора Антонина Пия.

Судя по некоторым письменным источникам (Иосиф Флавий и другие), в первых веках н.э. аланы довольно значительным массивом заселили равнину между нижним течением Волги и Дона и Приазовье – северное и восточное вплоть до Кубани. Эти аланы-танаиты (по Аммиану Марцеллину) оставили богатые погребения в курганах. Культура аланов-танаитов обнаруживает связи как с Востоком, так и с Римом, Грецией, кельтами, Закавказьем.

Аммиан Марцеллин писал, говоря о событиях 353 – 378 годов, что вокруг Меотийского болота или озера, которое мы сегодня знаем под именем Азовского моря, живут разные по языку племена яксаматов, меотов, языгов, роксаланов, аланов, меланхленов, гелонов, агафирсов. Какие же "разные языки” могли быть здесь кроме скифского? Сложно говорить определённо, поскольку источники в своих сведениях разнятся, но, возможно, часть из перечисленных племён была скифами, но находилась под сильным влиянием фракийцев (агафирсы), часть, возможно, происходила из греков (гелоны), и ещё часть была славянами-каннибалами (меланхлены). Меоты вообще были собирательным названием ряда непонятно каких именно в этническом плане племён, хотя не исключено, что скифских, объединённых общим именем по месту проживания – близ Меотического озера. Остальные перечисленные – несомненные скифо-сарматы (яксаматы, языги, роксаланы, аланы).

Кочевые и полукочевые сармато-аланские племена в первые четыре столетия нашей эры и вплоть до нашествия гуннов в 370-х годах составляли часть населения равнинного Предкавказья от южных районов Дагестана на востоке до Тамани и Меотиды на западе. Согласно Равеннскому Анониму, аланы размещались и в более северных Калмыцких степях (позднейшее название) до низовьев Волги. Есть археологические и письменные источники, указывающие на присутствие сармато-аланов и в нынешнем Северо-Западном Казахстане в районе полуострова Мангышлак и прилегающей к нему с востока территории, то есть восточнее Каспийского моря. Приазовско-подонские аланы-танаиты находились восточнее большинства европейских сарматов-аланов, и вследствие этого подверглись меньшему культурному влиянию со стороны римлян. Поэтому римские наблюдатели считали их намного более сильными и опасными, чем другие сарматы. На юге аланы в своих военных походах дошли до Афганистана и Индии. На севере окончательно пала Великая Скифия, управляемая потомками легендарного царя Атея.

Аммиан Марцеллин довольно подробно повествует об аланах. За рекой Танаисом, составляющей границу между Азией и Европой, «тянутся бесконечные степи Скифии (Азиатской Сарматии Птолемея), населённые аланами, получившими своё название от гор, они мало-помалу постоянными победами изнурили соседние народы и распространили на них название своей народности, подобно персам […]. Разделённые таким образом по обеим частям света, аланы (нет надобности перечислять теперь их разные племена), живя на далёком расстоянии одни от других, как номады, перекочёвывают на огромные пространства; однако с течением времени они приняли одно имя, и теперь все вообще называются аланами за свои обычаи и дикий образ жизни и одинаковое вооружение. У них нет никаких шалашей, нет заботы о хлебопашестве, питаются они мясом и в изобилии молоком, живут в кибитках с изогнутыми покрышками из древесной коры и перевозят их по беспредельным степям».

Асы-аланы приняли участие в этногенезе туркмен. Одно из этнографических подразделений туркмен – "олам” – исследователями прямо связывается с древним аланским ядром, оламский диалект отличается своеобразными особенностями от диалектов и говоров туркменского языка. Аналогично участие средневековых асов-азов отмечено и применительно к этногенезу современных узбеков, а также каракалпаков. Итак, основой этногенеза тюркских народов Средней Азии – туркмен, узбеков, каракалпаков, казахов – являются древние сако-массагетские племена, выступавшие под именами аланов, арсиев (аорсов) или асов.

Асы-аланы были превосходные скотоводы и охотники. Собственно всё отгонное скотоводство и коневодство основывается на гениальных решениях, которые были сделаны в границах скифо-аланского мира. Особенно нужно подчеркнуть значение охоты в древнем обществе асов. Без всякого преувеличения можно утверждать, что личность человека, мужчины в скифо-аланском обществе формировалась на тех качествах, которые мальчик получал, начиная заниматься охотой. Отвага, склонность к разумному риску, умение находить выход из самых трудных ситуаций, ум, воля, физическая сила – всё это прививается охотой (это уже цитата из современного историка, казака Н.Н. Лысенко).

Аммиан Марцеллин при описании аланов сообщает, что они втыкают в землю по варварскому обычаю обнажённый меч и благоговейно поклоняются ему, как Марсу, покровителю стран, в которых они кочуют. В целом об аланах он высказывается не так язвительно, как о гуннах; по его описанию, почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если и не свиреп, то всё-таки грозен; они очень подвижны вследствие лёгкости вооружения, во всём похожи на гуннов, но несколько мягче их нравами и образом жизни.

На охоту и за военной добычей они доходят до Меотийского моря и Босфора Киммерийского, также до Армении и Мидии (Персии), находя наслаждение в опасностях войны, они предпочитают погибнуть в бою, нежели состариться в покое. Обратив особое внимание на заботу аланов о разведении прекрасных коней, Аммиан отмечает: «О рабстве они не имели понятия: все они благородного происхождения, а начальниками они и теперь выбирают тех, кто в течение долгого времени отличался в битвах». Иными словами, аланы управлялись военными вождями. Аммиан писал в 5 веке, то есть в тот же период, что и грек Приск. А греческий историк Геродот в 5 веке до Р.Х., точнее за 850 лет до этого, оставил свидетельства о фактах, полученных им из первых рук. Поразительно, но подробности, приводимые у всех этих трёх авторов, почти полностью совпадают.

Аланы занимаются скотоводством, переходя со своими стадами с места на место, где есть хорошие пастбища. Но преимущественно заботятся о лошадях. Молодые люди с детства привыкают к верховой езде; ходить пешком считается позором. Вследствие разнообразных упражнений, они все хорошие воины.

Аланы в первых веках н.э., будучи кочевниками-скотоводами, передвигались со своими стадами по бескрайним степям от Урала до Дуная. Страбон и Тацит свидетельствуют о жизни аланов: постоянно на колёсах и в седле. Но наиболее обстоятельный рассказ об образе жизни, быте и даже внешнем виде аланов принадлежит Аммиану Марцеллину. Это – живое и чрезвычайно ценное свидетельство современника, отражающее уровень науки того времени, хотя, как представитель римской цивилизации, Аммиан к так называемым "варварским” народам относился с явным пренебрежением. Тем не менее, из рассказа Аммиана вытекает, что в его время (4 в.) аланы ещё вели кочевой образ жизни, отличавшийся неприхотливостью и суровостью быта и нравов, имели одинаковое ("лёгкое”, по Аммиану) вооружение и, можно думать, достаточно однородную материальную культуру, похожую на гуннскую, но отличающуюся от неё более высоким уровнем. Последнее может объясняться длительными контактами и воздействием культуры позднеантичных городов Северного Причерноморья, приливом аланского населения в некоторые причерноморские города, в первую очередь в Танаис, с середины 2 века, что надёжно документируется аланской ономастикой в надписях. Одной из причин такого наплыва сармато-аланских племён, видимо, следует признать то, что на 1 – 3 века н.э. падает эпоха усыхания Великой Степи. Исчезновение прежних пастбищ вынудило часть кочевников двинуться на запад.

Прилив сармато-аланского населения наблюдается и в Таврии, особенно в Пантикапее, где археологически также установлено наличие аланской ономастики. Расселившиеся в северопричерноморских городах аланы активно приобщались к культурным достижениям эллинистической эпохи и служили посредниками в культурном обмене с кочевыми аланами, имевшими традиционные зимовья вокруг Меотиды, то есть в непосредственном соседстве с Танаисом и Таврией.

Зона боспорского культурного влияния до середины 3 века (до готских вторжений) очерчена так: Восточный Крым, Северный Кавказ, Волга от низовьев до среднего течения, Нижний и Средний Дон. То есть, это территории, в догуннский период занятые преимущественно сармато-аланами.

Татарский историк и политолог Фаиль Ибятов, который не предполагал этническое родство тюрок и скифов, считал, что в «исконном, запорожском казачестве гораздо явственнее, чем тюркский, просматривается скифо-аланский генетический след». Именно от скифов и аланов, как обосновывает своё мнение исследователь, происходят специфические, онтологически базисные черты образа жизни запорожских и донских казаков. Походные кибитки казаков – это почти точная копия скифских и сармато-аланских кибиток. Строительные планы древних казацких домов-куреней и расположение куреней в казацких крепостцах (гуляй-городках) детально похожи на аналогичные аланские образцы. Знаменитые кольцевые серьги в ушах казаков-мужчин – точная копия древнейшей, ещё рубежа 1 – 2 веков нашей эры, аланской мужской серьги. Запорожская мужская причёска – оселедец – детально повторяет причёску взрослых аланских дружинников. Даже этимология слова оселедец происходит, вероятно, от этнонима ос (ас) – древнейшего самоназвания аланов. В статье "О казачестве без пристрастий и мифов” Ибятов специально подчёркивает, что система дружинной демократии казаков – это точный слепок с военно-демократической организации аланских дружин. Анализируя похоронную обрядность казаков, он приходит к выводу об уникальности казацкой традиции. Казацкий ритуальный обряд не имеет аналога ни в древней, ни в современной обрядности татар. «В соответствии с традиционной обрядностью могилы казаков всегда делались как у сарматов и аланов, с так называемым "подбоем”: основной шурф могилы переходил в глубокую боковую нишу, куда и ставился гроб», – пишет Ибятов. При проводах казака в последний путь за гробом шёл не священник с кадилом, как в великорусских областях России, а боевой конь под чёрным чепраком, с притороченным к седлу любимым оружием усопшего. Мотивы этой традиции, отмечает исследователь, уходят в скифскую древность, а из современных народов России рудименты этого обычая сохранились только у "горных осетин” (тауласов), которые, как и казаки, являются этногенетическими наследниками скифов и аланов.

По словам Арриана (2 век), аланское войско имело специальные боевые отличительные знаки: «скифские (аланские) военные значки представляют собой драконов, развевающихся на шестах соразмерной длины. Они сшиваются из цветных лоскутьев, причём головы и всё тело, вплоть до хвостов, делаются наподобие змеиных, как только можно представить страшнее. Выдумка состоит в следующем. Когда кони стоят смирно, видишь только разноцветные лоскутья, свешивающиеся вниз, но при движении они от ветра надуваются так, что делаются очень похожими на названных животных и при быстром движении даже издают свист от сильного дуновения, проходящего сквозь них. Эти значки не только своим видом причиняют удовольствие или ужас, но полезны и для различения атаки и для того, чтобы разные отряды не нападали один на другой». Отсюда мы можем заключить, что организация войска аланов была продуманной и подчинялась определённым принципам: по-видимому, основой его структуры было деление на отдельные отряды по родоплеменным (или иным) признакам, и каждый отряд имел своего командира и свой особый значок.

Аланы принимали активное участие в делах Боспорского царства. Имело место усиление сармато-аланского элемента в его этническом составе. Археологические материалы указывают на связи аланов Северо-Восточного Прикаспия не только с Поволжьем, Кавказом и Боспором, но и с Хорезмом уже во 2 – 3 веках, а истоки этих связей уходят в более отдалённые времена. Воинский авторитет аланов был так значителен, что в Римской империи создали специальное военное пособие – руководство для борьбы с ними, а римская кавалерия заимствовала ряд тактических приёмов аланской конницы. Сармато-аланские сношения с Римской империей в 1 – 4 веках были довольно широкими.

В 4 веке проживавшие на Дону асы-аланы оставались в большинстве своём кочевниками. Они занимались скотоводством и военным промыслом. Далёкие набеги считались у них почётным занятием и первым удовольствием. Каждый из них любил войну, боевые встречи и опасности. Лишь того они считали достойным уважения, славы и загробного счастья, кто провёл жизнь в боях и пал, сражённый оружием врага. Как и полагалось воинам, были "они легки и ловки во владении оружием”, которым пользовались исключительно в конных боях. Вооружение их всадников, по выводам археологии, составляли тяжёлые пики, длинные мечи, кинжалы и луки со стрелами. Они же ввели в употребление прототип горско-казачьего седла с передней лукой и стременами и пользовались в боях, как их предки-сарматы и потомки-казаки, арканами. Об этом аланском военном приёме в 4 веке сообщает епископ миланский Амвросий: «Аланы искусны, и у них в обычае накинуть петлю и опутать врага». Это приём, обычный для легковооружённых и подвижных кочевников.

Один из интереснейших (и наиболее циничных) римских историков, Аммиан Марцеллин, оставил подробный рассказ о аланских делах в 358 году. Грек по происхождению, Аммиан в течение многих лет служил в римской армии, писал на латыни и смотрел на мир исключительно с римской точки зрения: «У этих племён (квадов и сарматов) больше сноровки для разбоя, чем для открытой войны; они вооружены длинными пиками, носят панцири из нарезанных и выглаженных кусочков рога, нашитых наподобие перьев на льняные одеяния […]. Они проезжают огромные пространства, когда преследуют неприятеля или когда бегут сами, сидя на быстрых и послушных конях».

Далее он сообщает, что весной 358 года император Констанций нанёс неожиданный удар по сарматам и одержал быструю победу. На этот раз император был настроен великодушно и решил проявить снисходительность, памятуя о том, что сарматы недавно пережили гражданскую войну с восставшими против них собственными "рабами”. Повелев сарматам дать ему заложников, он решает не досаждать им более и дарует им мир "как исконным клиентам Рима”.

Но вопреки этому сообщению Аммиана Марцеллина об изъявлении покорности сарматами, они продолжали свои набеги (в 364, 374 и 378 годах) до тех пор, пока не потерпели окончательного поражения от императора Феодосия Великого в 384 году. Но ещё до того, как это произошло, намного более мощная сила вызвала появление новых кочевнических волн с востока – "гуннского нашествия”.

* * *

Особо стоит сказать об аланах на Северном Кавказе, поскольку и сегодня их былое присутствие здесь слышится в названии республики Северная Осетия – Алания. Правда, не совсем справедливо. Но это уже другой вопрос.

Так вот. Конец I тысячелетия до Р.Х. ознаменовался продвижением в Предкавказье новой волны кочевников. Внедрение сармато-аланов в горы в более ранний период было весьма незначительным. Можно думать, что взаимоотношения сармато-аланов и горных аборигенов в последние века до Р.Х. – первые века нашей эры были враждебными или напоминали отношения вооружённого нейтралитета. Аккумуляция кочевников в равнинном и предгорном Предкавказье в начале нашей эры достигает значительных масштабов. Видимо, с этого времени, если не раньше, контроль над благоприятными для кочевого скотоводства и земледелия предкавказскими равнинами надолго – до гунно-булгарского появления – переходит в руки сармато-аланов. Ю.А. Кулаковский отмечал, что «римляне знали уже аланов как народ прикавказский».

Среднеазиатские массагеты, на рубеже нашей эры расселившиеся на Северном Кавказе, сыграли важную роль в формировании и этнической истории здешних аланов. Есть основания говорить о том, что аланское племенное объединение Кавказа сложилось на основе двух групп – сармато-аорсов Поволжья – Южного Приуралья и массагетов Средней Азии. Несомненно, не без оснований Аммиан Марцеллин и Дион Кассий ставили знак равенства между массагетами и аланами. Однако роль среднеазиатских племён в этнической истории аланов Кавказа массагетами не ограничивается. Здесь мы должны кратко коснуться ещё одного племени – асианов или асиев.

Этноним "асии” стал широко известным в Средней Азии в античное время. Описывая скифские племена Средней Азии, Страбон отмечает, что у каждого из них «есть своё особое имя. Все они в общей массе кочевники. Из этих кочевников в особенности получили известность те, которые отняли у греков Бактриану, именно асии, пасианы, тохары и сакаравлы». Далее Страбон упоминает также апасиаков. Пасиаки и апасиаки – видимо, одно и то же, что, по С.П. Толстову, означает "водные саки”.

Что же представляли собой асии? Древнее племя асиев входило в состав массагетского союза племён. Многие учёные считают также, что асии-асы идентичны усуням китайских источников, а по мнению А.Н. Бернштама (которое не всеми разделяется), асии – это древние исседоны, восточная ветвь массагетов. История асиев нам почти не известна, древние писатели о них лишь весьма скупо упоминают, и после Страбона мы обнаруживаем асиев у Птолемея, Стефана Византийского, Помпония Мелы, Юлия Солина, сообщающих различные вариации этого этнонима. Во всех этих вариациях корень этнонима один: асы. Отметив древнейшее местопребывание асиев-асов в Средней Азии в составе массагетского племенного объединения, вновь обратимся к Кавказу.

Когда асии появились в пределах Кавказа, достоверно неизвестно. Чрезвычайно интересно сообщение Арриана о хорезмийском продвижении во главе с Фарасманом до границ колхов и амазонок в 4 веке до Р.Х. Вполне вероятно, что в свидетельстве Арриана сохранился отзвук реальных исторических событий, связанных с экспансией сармато-массагетов на запад, в том числе и на Кавказ, в 4 – 3 веках до Р.Х. Быть может, в числе этих первых среднеазиатских переселенцев были и массагеты, и асы. Но это не более, чем догадка.

В большой кавказской войне 35 – 36 годов н.э. аланы помогли иберам. Видимо Иберия, лежавшая в самой горячей точке близ Крестового перевала и Дарьяльской теснины, была заинтересована только в дружеских и союзнических отношениях со своими северными соседями, в случае нужды привлекая их как ландскнехтов.

Вторжение сарматов в Закавказье в 35 – 36 годах произвело сильное впечатление на современников. Вскоре после этих событий царь Армении Тиридат I был вызван в Рим императором Нероном и, вероятно, сообщил ему об аланской опасности, угрожавшей не только Закавказью, но и римским провинциям в Малой Азии и Сирии. Следствием всех этих событий явилась подготовка Нероном грандиозного похода римских войск против аланов. Походу придавалось большое значение: в Италии был произведён набор новобранцев ростом в шесть футов, из которых сформирован новый легион "Фаланга Александра Великого”, в 67 году из Британии был вызван для отправки на восток 14-й легион. Но экспедиция против аланов не состоялась: в 68 году Нерон кончил жизнь самоубийством.

Через четыре года после смерти Нерона разразилась новая катастрофа: аланы вновь вторглись в Закавказье (72 г.). В грузинской хронике "Картлис Цховреба” ("Жизнь Грузии”) говорится, что цари Грузии Азорк и Армазел, решив вторгнуться в Армению, призвали на помощь аланов и леков (дагестанцев). Аланы во главе с братьями Базуком и Амбазуком привели с собой пачаников (печенегов) и джиков (зихов – черкасов). Вместе с леками пришли другие горские племена – дзурдзуки (вайнахи) и дидойцы (одно из дагестанских племён). Это пёстрое и многоязычное войско и вторглось в Армению.

Сопоставление сведений римских, армянских и грузинских историков делает картину вторжения 72 года более полной: аланы действовали в союзе с иберами и привлекали к участию в походе некоторые кавказские племена. Объединение столь различных по происхождению и языку племён в одну, хотя и временную и непрочную, военную организацию под эгидой аланов говорит о возникновении нового крупного племенного союза во главе с аланами. Становится также очевидным, что в 1 веке аланы уже имели здесь непосредственные контакты с местным населением. Видимо, можно говорить и о некотором сближении аланов со своими кавказскими соседями, что весьма существенно, ибо оно кладёт начало процессам этнической и культурной интеграции и ассимиляции. Таким образом, сарматские племена аорсов, массагетов и асиев, ставшие аланами, послужили тем этническим фундаментом, на котором через несколько столетий возникло раннесредневековое кавказское государство Алания, вошедшее в качестве автономии в состав Хазарского хаканата.

Нашествие аланов 72 года было самым опустошительным и потрясло народы Закавказья. Предоставим слово Иосифу Флавию: «Мы раньше объяснили, что племя аланов есть часть скифов, живущая вокруг Танаиса и Меотийского озера. В это время, замыслив вторгнуться с целью грабежа в Мидию и ещё дальше её, они вступили в переговоры с царём гирканов (Гиркания – это Иберия, Грузия), ибо он владел проходом, который царь Александр [Македонский] запер железными воротами. И когда тот открыл им доступ, аланы, напав огромной массой на ничего не подозревавших мидян, стали опустошать многолюдную и наполненную всяким скотом страну, причём никто не осмеливался им противиться».

Царь Парфии Пакор II бежал от аланов "в неприступные места”, отступился от своих владений и лишь с трудом выкупил за 100 талантов жену и наложниц, попавших в плен. «И так, производя грабёж с большой лёгкостью и без сопротивления, они дошли до Армении, всё опустошая». Царём Армении в это время был Тиридат I. Собрав войско, он вышел навстречу аланам. Армянское войско потерпело поражение, а во время битвы сам царь едва не попал в плен: аланы набросили на шею Тиридата аркан, и он спасся лишь чудом, сумев перерубить мечом веревку. А «аланы, ещё более рассвирепевшие вследствие битвы, опустошили страну и возвратились домой с большим количеством пленных и другой добычи из обоих царств».

Историки свидетельствуют: сильнейшему разорению подверглись Армения и северная Мидия – Атропатена, лежавшая юго-восточнее Армении. Римская металлическая посуда в аланский курган Хохлач могла попасть в результате разграбления какого-то храма или святилища в Малой Азии, где аланы побывали в этом походе.

Новое (после 72 года) крупное вторжение аланов в Закавказье состоялось в 135 году. И это вторжение аланов, как и предыдущее, было инспирировано Иберией во главе с иберийским царём Фарасманом II. Есть основания полагать, что во вторжении 135 года участвовали не только северокавказские, но и закаспийские аланы. Аланы совершили поход через Кавказ, пользуясь как Дарьяльским ("Аланские ворота”), так и Дербентским проходами, разоряя Армению, Атропатену и дойдя до Каппадокии. Об этом сообщает Дион Кассий: после окончания иудейской войны новая война «была поднята из земли албанов, по происхождению массагетов, Фарасманом; она сильно потрясла Мидию, коснулась также Армении и Каппадокии, но затем прекратилась вследствие того, что албаны были подкуплены дарами Вологеза (царь Парфии), а с другой стороны побоялись правителя Каппадокии Флавия Арриана».

В этом свидетельстве Диона Кассия албаны явно смешаны с аланами, ибо албаны не имели ничего общего по происхождению с массагетами. Кроме того, об этой войне мы имеем авторитетное сообщение упомянутого римского правителя Каппадокии Флавия Арриана. Готовясь к сражению с северными пришельцами, Арриан составил дошедшую до нас "Диспозицию против аланов” (не албанов!), в которой перечислены римские войска и их союзники. Римлянам было чему поучиться у аланов – через год после войны Арриан сообщает, что отныне часть римской конницы "атакует на аланский и савроматский манер”.

Из суммы имеющихся фактов вытекает, что между аланами Предкавказья, Закаспия и танаитами постоянно поддерживалась связь и они приходили друг другу на помощь.

Военный союз и связи между аланами и грузинами в 1 – 2 веках вырисовываются отчётливо: во всех крупных военно-политических акциях аланы постоянно поддерживают Иберию. Установив контакт с некоторыми северокавказскими горскими племенами, аланы стали подлинным бичом Закавказья. Отголоски этих событий сохранились, кроме античных, в армянских и грузинских хрониках. Правитель Каппадокии Флавий Арриан счёл важным создать труд "Аланская история”. Во 2 – 3 веках новой эры аланы распространили своё влияние на сарматские владения на Северном Кавказе, полностью подчинив их себе. Их власть установилась вплоть до рек Терека и Сунжи с их притоками.

Итак, можно уверенно утверждать, что кочевые и полукочевые сармато-аланские племена в первые четыре столетия нашей эры и вплоть до нашествия гуннов 372 года составляли едва ли не главнейшую часть населения равнинного Предкавказья от южных районов Дагестана на востоке до Тамани и Меотиды на западе. Конец аланского политического доминирования на равнинах Северного Кавказа в первых веках нашей эры был положен нашествием гуннов на исходе 4 века.

* * *

Аланы-танаиты были тесно связаны культурно и экономически с позднеантичными городами Северного Причерноморья и, в первую очередь, – с Боспором. Конечно, быт ранних аланов был примитивен, а эллинам и римлянам он вообще представлялся варварским. Именно так его изобразил Аммиан Марцеллин. Но он был совершенно закономерным для рассматриваемой стадии общественного развития и в принципе мало чем отличался от быта позднейших кочевников Евразии, вошедших с этим бытом в новую историю. В то же время нельзя не заметить, что характеристика аланов 4 века, данная им Аммианом Марцеллином, далеко не во всём соответствует исторической действительности и не может быть приложима ко всем аланам, значительная часть которых в это время уже вела полукочевой образ жизни и переходила к оседло-земледельческому хозяйству, занимаясь земледелием и ремёслами, то есть имела комплексную экономическую основу. Не совсем точна и социальная характеристика аланов как "одинаково благородных” – в 4 веке у них (во всяком случае, в Предкавказье) уже наметилось начало процесса классообразования, шедшего по пути феодализации.

Оценивая уровень культурного развития аланов догуннского периода, не следует забывать о том, что они не только заимствовали культурные достижения у своих соседей, но и оказывали встречное воздействие на них. Прежде всего это касалось вооружения и способов ведения войны, в чём сармато-аланы преуспели и о чём свидетельствовал во 2 веке Арриан. Римляне и особенно более близкие к аланам боспорцы заимствуют у аланов их оружие и некоторые принципы военной организации.

Вплоть до появления гуннов в степях Азиатской Сарматии Рим был заинтересован в аланах. Опустошительные набеги аланов на Закавказье и Ближний Восток в 1 – 2 веках, появление сарматских племён роксаланов и языгов на восточных границах империи уже в 1 веке н.э., безусловно, привлекли внимание римлян, вынужденных считаться с этими воинственными кочевниками.

Аланы за свою историю не раз потрясали своими набегами соседние государства. Динамичный народ, разбросанный ветрами истории по Азии, Европе, а вскоре и в Африке, сталкивался и общался с десятками других древних народов и племён то в мирном добрососедстве и союзничестве, то на поле брани. Тем самым история аланов переплелась с историей многих народов, но в первую очередь, конечно, юго-востока Европы.

Из римских свидетельств ясно, что ушедшие на запад в конце 4-го века либо под давлением гуннов, либо в союзе с ними, аланы поддерживали тесные связи с остававшимися в Причерноморье сарматами. А последующие события подтвердили умение аланов создавать союзы и находить общие интересы с новыми готскими королевствами Европы. В дальнейшем ушедшие со своих земель аланы растворилась среди европейского населения Римской империи, часть потеснилась на Кавказе, образовав скифское государство Аланию, часть осталась и закрепилась на Дону.

Участие в важнейших событиях Великого переселения народов не спасло западноевропейских аланов от падения. Раздробив свои силы, разойдясь по разным странам, не сумев здесь построить своего долговечного государства, они были ассимилированы другими народами. В Арморике (Галлия) остатки аланов существовали до 6 века, после чего окончательно ассимилировались почти одновременно с группами аланов на Нижнем Дунае (в Дакии). В Африке и Италии остатки аланов, оторвавшихся от своего основного этнического массива, также сошли с исторической арены в 6 веке, окончательно растворившись среди окружавших их более многочисленных народов.

Александр Дзиковицкий