Диверсанты из сельской школы
Атака немцев на станицу Нижнечирская началась поздним вечером 25 июля. В жаркой степи загрохотали взрывы, заревели танки.
Больше всего били по церкви Петра и Павла, стоявшей над крутым берегом. В храме держали оборону морпехи. Перед ними был вермахт, за спинами — Дон, последняя водная преграда на пути к Сталинграду.
Двадцатилетняя учительница русского языка и литературы Клавдия Панчишкина разбудила родных. Накануне они прибыли в Нижнечирскую из родного Верхнесолоновского хутора для эвакуации на левый берег.
Взяли узелки с едой, побежали к понтонному мосту. Там увидели столпотворение: прорвавшиеся из котлов солдаты, колхозные грузовики, плачущие женщины с детьми.
Уже на мосту Клавдия вспомнила о тракторах, оставленных у правления. Комсомольцам района была поставлена задача эвакуировать технику, чтобы не досталась врагу. Побежала обратно, не слушая мольбы матери.
Когда была у самого берега, мощный взрыв разметал понтоны, волной её вынесло на сушу. Родные успели перебраться на другую сторону. А Клавдия, встав на ноги, увидела немецких солдат.
***
Еще на первомайской линейке школьный комсорг Панчишкина зачитывала приказ товарища Сталина № 130: враг у стен Москвы разбит, будем гнать гитлеровцев до самого Берлина! Но в наступление перешли немцы — 17 июля передовые части 6-й армии Паулюса ворвались в придонские степи, нацеливаясь захватить город, носящий имя Сталина.
Спасать фронт бросили три дивизии сибиряков, вчерашних школьников из Тюмени и Омска. В комсостав взяли необстрелянных студентов, окончивших ускоренные курсы пехотных училищ. В помощь придали 66-ю бригаду морпехов с боевым опытом, сводный отряд Тихоокеанского и Балтийского флота.
В первые же дни 30 тысяч бойцов попали в котёл, из которого выбрались всего 700 человек, сумевших переплыть Дон.
Клавдия после взрыва понтонов осталась в зоне оккупации. В конце июля её окликнул на улице бывший одноклассник Александр Копцев. Высокий, красивый, нёс на боку кобуру, а на рукаве — белую повязку «Polizei».
Копцев был из семьи белогвардейцев, во время Гражданской войны его отец служил есаулом у атамана Константина Мамантова, уроженца Нижнечирской. Здесь же воевал атаман Краснов, с тридцатых годов сотрудничавший с фашистами и продвигавший теперь идею Великой Казакии — марионеточного государства на землях Войска Донского.
Гитлер согласился подправить расовую теорию и считать казаков не славянами, а потомками остготов — близкого к древним германцам племени.
Пропаганда среди казачества, пострадавшего в годы коллективизации, удалась: оставшиеся в Нижнечирской казаки встречали оккупантов хлебом-солью. За два дня в полицию записалось 26 человек — больше, чем по всей округе. Отец Копцева стал старостой.
В Верхнесолоновском нацисты начали с казни сельчан, пытавшихся укрывать раненых. Повесили трёх комсомолок из класса Панчишкиной — за тетрадки с лекциями по истории коммунизма.
Дома Клавдию ждал сюрприз: несколько красноармейцев, прятавшихся в амбаре. Голодные и перепуганные подростки.
Вечером в окошко постучался десятиклассник Ананий Шефатов, сын директора моторно-тракторной станции. Сказал, что знает про бойцов и готов проводить их в партизанский отряд.
Вечером она была с бойцами в условленном месте. Их встретил секретарь райкома партии Александр Чистов — комиссар только что образованного партизанского отряда «Смерть фашизму!». Командиром стал председатель исполкома Павел Воскобойников, а в состав отряда вошли старшеклассники, включая девочек.
Подростки прятались в лесистой балке у близкого хутора Дёмкин. Клавдию оставили в Верхнесолоновском, назначив секретарём подпольного райкома комсомола и помощником комиссара.
Как опытный организатор она разбила школьников на боевые пятёрки. Первая собирала разведданные, для чего учительница математики Тамара Фёдоровна Артёмова устроилась работать уборщицей в немецкий штаб. Вторая передавала данные советскому командованию.
Третья распространяла листовки и сводки Информбюро, четвертая готовила побеги из концлагерей, пятая указывала советским лётчикам цели ночных бомбардировок. Райвоенкомат заранее выдал подпольщикам 10 винтовок, 2 автомата, 20 гранат, 45 килограммов тола.
В августе в станице случилось страшное, заставившее обозлённых школьников перейти к диверсиям.
До войны в Нижнечирской было два детских дома: один — для детей раскулаченных и врагов народа, другой — для школьников с задержкой развития (как до сих пор называют официально — для умственно отсталых).
Эвакуацией первого занимались чекисты — нельзя было допустить, чтобы дети врагов попали в руки врагов. Про второй в суматохе забыли.
Перед приходом немцев из детдома разбежалось большинство педагогов и половина воспитанников, остались 47 детей от 2 до 14 лет и завхоз Елена Донскова, не сумевшая бросить несчастных.
Сначала немецкие солдаты отняли у детей запасы еды. Донскова месяц кормила их лепёшками из картофельных очистков и недозрелыми яблоками.
Утром 25 августа у детдома остановился чёрный автомобиль. Прибывший штурмбанфюрер Ханебиттер, начальник местного гестапо, приказал готовить детей к отправке в германский тыл.
— Теплые вещи нужны? — спросила Елена Афанасьевна.
Гестаповец что-то буркнул, переводчик объяснил, что Великая Германия берёт детей под покровительство, их будут лечить и содержать по последнему слову европейской науки.
На следующий день к детдому подъехало три грузовика с солдатами так называемой "харьковской группы" украинских националистов. Служили там и русские предатели.
Дети плакали и не хотели садиться в машину, гестаповцы на русском уговаривали, что бояться нечего, скоро всё кончится.
Правдой было только последнее. Не доезжая трёх километров до станции, офицер гестапо дал команду свернуть к оврагу, где заранее был вырыт огромный котлован.
Детей вытолкали из грузовиков и построили на краю ямы. Переводчик Михаил Буланов позже на допросе в СМЕРШе вспоминал, что на всю жизнь запомнил лицо белокурой девочки с заплаканными синими глазами:
— Дяденька, я не хочу спускаться, мне страшно.
Буланов столкнул девочку на груду уже расстрелянных детдомовцев, а хохочущий немец Аликс, руководивший расстрельной командой, выпустил в ребенка очередь из автомата.
Позднее экспертиза установила, что далеко не все дети погибли от пуль. Некоторых забивали насмерть — на детских лицах отпечатались следы железных подков, других закопали заживо.
Через несколько дней захоронение случайно обнаружили казачки и рассказали партизанам.
Отряд «Смерть фашизму!» спешил отомстить.
С погубившими детей гестаповцами расправились девятиклассницы Тоня Лазарева, Саша Кагальницкая и их ровесник Лёва Городничий. Бросили по гранате в окна дома, где весело ужинали палачи.
Пятеро офицеров погибли на месте, троих тяжело ранило. Сам Ханебиттер, отлучившийся в туалет, отделался легкой контузией.
Ребята благополучно скрылись с места диверсии. И понеслось!
Уже на следующий день пятерка Городничего отправила на воздух колонну грузовиков, везущих на фронт снаряды. Всё оказалось просто. Лёва с друзьями покрутились возле ворот базы, их позвал оберлейтенант и предложил пачку галет за погрузку снарядов. Немцы не заметили, как дети положили в каждый грузовик по мине с часовым механизмом.
Затем Кагальницкая и Федя Самохин взорвали мельницу, которая обеспечивала немцев хлебом. Три дня возили на тележке полмешка пшеницы в очереди на помол. На четвертый день, когда работники отвлеклись на обед, вытащили из мешка противотанковую мину и заложили под настил. На пятый день здание разнесло.
Гестаповцы открыли охоту на подполье. В станицу прибыла "Абвергруппа 304", специализировавшаяся на борьбе с партизанами.
— Страх перед карателями должен быть сильнее партизан, — требовал Ханебиттер. Но подполье работало.
Вскоре были взорваны вагоны на станции Чир, от поджога вспыхнули склады с зерном. Затем подростки перебили охрану концлагеря у хутора Хлебный, сорвав строительство узкоколейки для снабжения немецких войск.
В конце октября военная контрразведка вышла на след партизан. В засаду попали Тоня Лазарева и Саша Кагальницкая при попытке взорвать склад горючего. Затем станичники выдали немцам связного отряда.
Наконец немцы узнали о секретной базе в балке у Дёмкина. Направили на штурм школьников и школьниц танки и бронемашины.
Партизаны сопротивлялись. Два танка нарвались на минное поле, отряд, заходивший с тыла, попал в засаду. Но силы были неравны. Окруженные подпольщики сражались четыре часа и почти все погибли.
Выжили раненные Городничий и Самохин. Вырвались из кольца, отлежались, связались с группой педагогов — кроме Панчишкиной и Артамоновой в неё входила учительница начальных классов Раиса Демида. Остался в живых и Ананий Шефатов, успевший уничтожить десяток фашистов.
Поговорили и решили дальше мстить. Городничему и Самохину требовалось время на лечение, а Клавдия с Ананием подготовили ещё более крупную и рискованную операцию — подрыв моста через Дон у Нижнечирской.
По понтонному мосту днём и ночью шли танки. Учительница и школьник замотали лица чёрными платками, закутались в тёплое — но разве одежда спасёт от ледяной ноябрьской воды — и поплыли ночью по Дону, держа мины с часовым механизмом над головой.
Течение тянуло вниз, еле добрались до середины понтонного моста. Стуча зубами, прикрепили мины, затем из последних сил гребли в условленное место, где их ждала Татьяна Артёмова с сухой сменой одежды.
Взрыв оторвал от моста несколько понтонов, три или четыре боевые машины свалились в реку и затонули.
В следующие дни они разобрали рельсы на железной дороге, вызвав крушение поезда. Затем выкопали секретный кабель связи и отрезали от него кусок в тот день, когда запертый в Сталинграде фельдмаршал Паулюс вел переговоры с командующим 4-й танковой армией генералом Готом о прорыве советского кольца.
Командование 64-й армии Василия Чуйкова, оборонявшейся на южных подступах к Сталинграду, готовилось представить Панчишкину и Шефатова к государственным наградам. Не успело.
Из штаба Чуйкова Клавдии Панчишкиной передали приказ — завербовать Евдокию Мануйлову, любовницу Ханса Ханебиттера. Армия хотела получить доступ к секретам карателей.
Клавдию настораживало одно обстоятельство — разведчикам о Мануйловой сообщила комсомолка Темникова. Старый друг и полицай Копцев как-то невзначай предупредил Клавдию, что ей нельзя доверять, вроде бы связана с гестапо.
Почему предатель Копцев дал эту информацию? Уже после победы выяснилось, что в полиции под его началом работало несколько агентов НКВД, возможно, и сам он был из них. Косвенно подтверждает догадку то, что после войны отец и сын Копцевы получили всего несколько лет лагерей, а затем вернулись в родную станицу.
Приказ есть приказ. На вербовку любовницы штурмбанфюрера пошла Татьяна Артёмова. Её схватили, затем арестовали и связную Раису.
Клавдию и Анания взяли у лодочного причала, куда они шли к, казалось бы, надёжному старому бакенщику. Школьник погиб в тот вечер в гестапо.
Клавдию, Татьяну и Раису пытали три дня, подвешивая на вывихнутых руках, ломая рёбра, — требуя сдачи оставшихся на свободе из отряда. Педагоги не предали Городничего и Самохина.
В ночь на 23 ноября 1942 года девушки были расстреляны. К яме Клавдию вел Копцев. Дал закурить, смотрел на избитое лицо. Предложил завязать глаза, чтобы было не так страшно. Отказалась.
За расстрелом мог наблюдать сам фельдмаршал Паулюс, сбежавший в Нижнечирскую из разрушенного Сталинграда. В тот день он поднимался и на колокольню местной церкви, смотрел на заснеженные придонские степи, сгоревшие дома и ряды могил на немецком кладбище.
В тот же день соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов замкнули кольцо окружения вокруг 6-й армии Паулюса. Фюрер приказывал ему пустить пулю в лоб, но он сдался в плен.
Памятник Клавдии Панчишкиной установлен во дворе школы-интерната в посёлке Нижний Чир. Фото: © L!FE/Владимир Суворов
Освободили Нижнечирскую станицу 1 января. Штурмбанфюрер Ханебиттер пропал без вести, его заместитель капитан Лангхельд и переводчик Буланов были схвачены. Вскоре их судили в освобождённом Харькове и приговорили к повешению.
Нижнечирская была восстановлена и вновь разрушена в 1952 году при создании Цимлянского водохранилища. Дома у берега Дона оказались в зоне затопления, были разобраны и перенесены на вершину холма, где возник новый поселок Нижний Чир.
От старой станицы остался храм Петра и Павла. Когда-то стоял над станицей, а теперь — у самого берега, настолько поднялся его уровень.
Вместе с домами на новое место перенесли останки партизан и советских воинов. Тела сложили в братскую могилу на улице Клавдии Панчишкиной. Обнаружили прах и самой подпольщицы — долгое время место её могилы было неизвестно.
С конца 1980-х поисковый отряд при Доме пионеров возвращает имена красноармейцев и партизан, похороненных в общей могиле. Маргарита Новикова, директор Музея боевой славы, благодарит бога, что кто-то догадался при переносе собрать солдатские медальоны.
— Когда мы 30 лет назад начинали работу, были известны имена 302 людей в братской могиле. Сейчас в списке 396 имен, и это ещё не все.
Из всех партизан отряда «Смерть фашизму!» только Клавдия Панчишкина была посмертно представлена к медали «За оборону Сталинграда».
Восстановленный Храм апостолов Петра и Павла – единственное здание, оставшееся от прежней станицы, исчезнувшей в ходе затопления Цимлянского водохранилища. Фото: © L!FE/Владимир Суворов
При подготовке материала были использованы источники:
И. М. Кандауров. «Стойкость». Нижне-Волжское книжное издательство, 1983.
Т. А. Павлова. «Бесчинства оккупационных войск в отношении мирных жителей», 2007.
Г. А. Ясковец. «С тобой, моя Родина, до конца: документальный очерк о героях комсомольского подполья в Задонье», 2011.
В. С. Красавин, А. М. Бородин, И. М. Логинов. «Подвиг Сталинграда». Волгоград, 1975.
Сборник «Документы обвиняют. Сборник документов о чудовищных преступлениях немецко-фашистских захватчиков на советской территории». Государственное издательство политической литературы, 1945.
Стенограмма судебного процесса над «харьковской» группой гестапо. Опубликовано в газете «Известия» 16 — 21 декабря 1943 года.
«Книга памяти». Поимённый список. Волгоградская область. Суровикинский район, 1995.
Материалы Музея обороны Царицына-Сталинграда, Музея Боевой славы Нижнечирского дома пионеров и школьников, Нижнечирской районной библиотеки.
Комментарии