​Лётчик «с того света»

Из рассказа Героя Советского Союза Анатолия Павловича Артёменко

«ТЫЛОВАЯ КРЫСА»

19 декабря 2014 г. мне исполнилось 96 лет. А 70 лет назад я, украинский хлопец из-под Вознесенска, чеканил шаг по Красной площади в рядах Победителей.

… В школу профессиональных лётчиков меня не взяли из-за здоровья. Зато как любителя приняли в аэроклуб. Я так старался быть хорошим учеником, что в итоге уже в 1938-м из меня самого получился учитель, которого в конце концов сделали военным инструктором. Хотел летать, чтобы сражаться с врагом в небе, а мне сказали: из-за тебя одного ничего на фронте не изменится. Зато будет толк в тылу, потому что научишь летать сотни и они добьются гораздо большего, чем ты один…

Но разве можно смириться с такой несправедливостью? Я начал искать пути, как исправить положение. И нашёл… Дело было в мае 1943-го под Куйбышевом. Туда после Сталинградской битвы прилетел полк, почти целиком составленный из инструкторов, с которыми я начинал. Увидели ребята, что я всё ещё в сержантах хожу (а они уже лейтенанты), и давай стыдить: так ты, оказывается, «тыловая крыса»… Я на колени упал: «Да вы что, ребята? Я каждый день на фронт прошусь. Не отпускают. Спасите, если можете!» Тогда они повели меня к своему командиру майору Ивану Красночубенко. «О чём разговор? Беру с удовольствием — кто ж от таких спецов отказывается? — сказал тот. — Неси документы!» Я к своему полковнику, а он: «Да ты что? Берлин ещё далеко. Разговор окончен. Кругом!»

Тогда я решил, когда полк Красночубенко будет улетать на войну, бежать вместе с ним. Перед рассветом рванул на аэродром. Прокрался к одному из самолётов и залез в отсек позади кабины механика-пулемётчика. Там во время боевых вылетов находится фотоаппаратура для съёмки результатов атаки. Залез и жду. Взлетели… Чувствую, что Ил-2 пилота, как надо, не слушается — всё-таки 90 кг в неположенном месте добавилось. Решил перебраться к механику. От страха тот чуть из кабины не выпрыгнул. Я всё объяснил и успокоил, что пилот опытный и всё будет в порядке. Но он всё равно на всякий случай парашют надел…

Анатолий Артёменко (сидит) с друзьями

Прибываем на место, а шифровка на меня быстрее самолёта прилетела: арестовать и срочно обратно! Я взмолился: не отправляйте!!! Красночубенко говорит: «Ладно, что-нибудь придумаем. Попишут-попишут и успокоятся. Начинай воевать!»

«СООБЩИТЕ, ЧТО Я ПОГИБ»

И я стал воевать. Сперва командиром звена. К тому времени мы уже основательно начали бить немцев. Тут автоколонну в прах. Там эшелон под откос. Стратегический мост разрушили, чтобы они ни туда ни сюда… Перед Курской дугой командир даже о награде заговорил.

Только полковник мой не унимается — бомбит шифровками. Пригрозил трибуналом даже моему новому начальству. Оно сдалось: «Придётся, Толя, возвращаться…» И тогда я предложил: «А вы сообщите, что я погиб». Удивились такой «находчивости», но так и сделали. Шифровки прекратились. И о случившемся стали забывать.

Но однажды меня увидел командир дивизии, которого атаковал телеграммами мой полковник и которому доложили, что я погиб… Увидел и аж дышать перестал: «Ты что… с того света? Ну… я тебя воскрешу!» У меня сердце оборвалось.

И вот объявляют общее построение полка. Команда: «Равнение направо! Сержант Артёменко, три шага вперёд!» Ну, думаю, отвоевался: отправят сейчас под трибунал, и всё! Выходят из штаба, как полагается, все чины и командир дивизии: «Читай приказы!» И начальник штаба начинает читать. Приказ первый: «За успешное выполнение целого ряда боевых заданий сержант Артёменко награждается орденом Боевого Красного Знамени». Приказ второй: «Сержанту Артёменко присваивается воинское звание лейтенант». И приказ третий: «Лейтенант Артёменко назначается заместителем командира эскадрильи с присвоением ему гвардейского звания».

Представляете, что значило в моём положении услышать хотя бы один такой приказ? А тут — сразу три! Это было признание, что я не только имею право, но и должен воевать как никогда.

… Одна из фронтовых историй запомнилась особо. Как-то подлетает моя эскадрилья к месту назначенной атаки, а там… ничего нет. Без нанесения же урона врагу да ещё с неизрасходованным боекомплектом возвращаться не полагалось. Решили лететь дальше. Смотрим — войск и техники видимо-невидимо. Начали над ними кружить, выбирая цели и пытаясь убедиться: точно ли это фрицы или наши как-то затесались?! Всякое ведь на войне бывало. Я пронёсся чуть ли не над головами находившихся на земле. Вижу — точно немцы! Но и они сразу всё поняли, бросились врассыпную… Успел только заметить, как один, толстый такой, никак под легковой «Опель» залезть не мог. Скомандовал своим: «Атака!» И они этих гадов с землёй сровняли...

Только вернулись, а меня уже особисты из СМЕРШа встречают. Ну, думаю, всё-таки что-то лишнее разбомбили. Ведут в штаб: «Бери бумагу и пиши всё, как было!» Вижу — всех моих лётчиков по углам развели и тоже писать заставили. Потом собрали объяснительные и ушли. Сидим ждём… И тут входит командир дивизии и давай обнимать меня и всех моих ребят: «Какие же вы молодцы всё-таки. Разбомбили такие немецкие укрепления, из-за которых уже столько дней наступление срывалось. Только что звонил командующий фронтом и просил каждому из вас от него лично пожать руку!»

Вот как бывало. А вы про награды спрашиваете… Да какие награды могли сравниться с рукопожатием от имени самого Конева?!