Ты не ранен, ты просто убит
На войне писали не только письма, там еще писали и стихи. Как и у их авторов судьба у фронтовых произведений складывалась по-разному. Некоторые стихотворения печатали в армейских многотиражках и в центральных газетах, а другие бойцы переписывали от руки и бережно хранили в своих вещмешках или планшетах.
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.
Автор этих пронзительных, строк долгое время был не известен, ходили слухи что их автор убит, а блокнот с его стихами лежал планшете. Стихотворение стало народным, ведь в нем без патетики автор говорил правду, близкую и понятную фронтовикам. Война это страшное, не человеческое жесткое дело, и бойцы на передовой приняли эти стихи, приняли за их ПРАВДУ.
Написал эти стихи 19-летний лейтенант-танкист Ион Деген в декабре 1944 года.
Героическая судьба Дегена просто фантастична.
Летом 41го года закончив 9-й класс Иона поехал вожатым в пионерлагерь на Украине. Когда началась война он с такими же пацанами-вожетами примчался в военкомат — «Хотим на войну!» Их не взяли, отправили домой, затем в эвакуацию. Но друзья спрыгнули с поезда. Группа детей учеников девятых и десятых классов добралась до фронта. Оказавшись расположении 130 стрелковой дивизии. Ребята добились, чтобы их зачислили в один взвод.
Ион Деген:
«Никто меня не призывал, сам напросился! Выхода иного не было. Расквартированная в Могилеве-Подольском 130-я стрелковая дивизия в первых же боях понесла колоссальные потери. Откуда взять пополнение? Только из добровольцев. Я с детства пропадал на территории местного 21-го погранотряда, к шестнадцати годам мог стрелять из всех видов оружия, включая пулемет, хорошо ездил верхом, разбирался в гранатах. Словом, мы с ребятами отправились в штаб 130-й дивизии, и молоденький капитан, который в иной ситуации на пушечный выстрел не подпустил бы желторотых юнцов, обрадовался так, словно именно нас и ждал. Мы, вчерашние школьники, записались красноармейцами в истребительный батальон»
Взвод истребительного батальона это 31 человек, но уничтожали не только они, но и их. Через месяц от взвода в живых осталось только два бойца и те попали в окружение.
Девятый класс окончен лишь вчера.
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы – счастливая пора.
И вдруг – траншея, карабин, гранаты,
И над рекой до тла сгоревший дом,
Сосед по парте навсегда потерян.
Ион Деген:
«Почти никто из моих однокашников не вернулся с фронта, большинство погибло в первый же месяц. А меня тогда лишь ранило при выходе из окружения между Уманью и Христиновкой. Пуля прошла навылет над коленом… В принципе, ранение считалось легким, но долго не удавалось сделать перевязку чистыми бинтами, и началось заражение крови. Девятнадцать дней я пробирался к своим. Мы с одноклассником Сашкой Сойферманом перли на себе станковый пулемет „Максим“, пока не выпустили по фрицам последний патрон. Лишь потом утопили затвор в выгребной яме.
Вот почему как должное я воспринял расстрел в 1942 году особым отделом 70-й бригады морской пехоты командира роты, который бросил при отступлении четыре целехоньких пулемета. Да, за такое на фронте ставили к стенке без всяких сожалений...»
Жестко, жестоко? Да! Вот только не нужно судит о тех временах с точки зрения мрного времяни 21-го века.
Воздух вздрогнул.
Выстрел.
Дым.
На старых деревьях
обрублены сучья.
А я еще жив.
А я невредим.
Случай?
Выходя из окружения Иону ранили в ногу, он чудом добрался до госпиталя. Врач взглянув на ранение коротко бросил «Ампутировать. Готовьте на операцию»
Ион Деген:
" В полтавском госпитале приговор: ампутация и — точка! Я сказал, что умру, но не дам отрезать ногу. В итоге провалялся в койке пять с половиной месяцев. Спасло, что я с детства рос физически крепким, в двенадцать лет уже работал помощником кузнеца, через год самостоятельно подковал лошадь..."
После выздоровления был был зачислен в отделение разведки 42-го отдельного дивизиона бронепоездов, дислоцированного в Грузии. В дивизион входило два бронепоезда — «Сибиряк» и «Железнодорожник Кузбасса» и штабной поезд. Боевой задачей дивизиона осенью 1942 года было прикрытие направления на Моздок и Беслан. Командир отделения разведки. Был ранен при выполнении разведзадания в тылу противника. Награду не получил, слава Богу к стенке не поставили. Случайно услышал, что рядом на опустевшем заводе море патоки, Деген и его подчиненный Лазуткин реквизировали брошенный продукт. На обратном пути решили обменять сироп на местное вино, к ним подбежал мужчина крича «Спекулянты», за что получил от Дегена сокрушительный удар в лицо. Штатский упал, пальто распахнулось, на фенче мужчины блеснули орден Ленина и депутатский значок. Бойцов арестовали. Двое суток подвала особого отдела, периодически кого-то из сокамерников забирали, после этого во дворе гремели автоматные очереди. Но ребятам повезло, на третий день их отпустили.
Ион Деген:
«А где моя медаль «За отвагу» спросил прибыв в часть".
«Какая, к черту, медаль! Чтоб вас оттуда вытащить, пришлось до командарма дойти!»
С Кавказа его перевели в 21-го учебный танковый полк, потом в направили 1-е Харьковское танковое училище. Деген закончил его с отличием и Весной получил звание младшего лейтенанта. назначен командиром роты во Вторую гвардейскую танковую бригаду прорыва.
В октябре 1944-го начались бои в Литве, Польше, Пруссии…
Существует список так называемых танковых асов, Деген в нем десятый. За полгода непрерывных боев он на своем Т-34 подбил и уничтожил пятнадцать танков.
Зимой 1945-го под Эйдкуненом (ныне Нестеров) его танк был подбит и загорелся. Деген и стрелок рядовой Макаров попытались вылезти, при этом Деген был ранен снова в голову, грудь, ноги. Они с Макаровым доползли до кладбища и там укрылись в каком-то склепе, ожидая, когда немцы уйдут. А тем временем всех, кто был в танке, похоронили в одной братской могиле. В том числе и самого Иону, его погоны обнаружили на дне в кровавом месиве.
Ион Деген:
«Для меня герои все, кто воевал по-настоящему, не трусил, не прятался за спины товарищей. Скажем, часто последними словами ругают политработников, а я вспоминаю парторга нашего танкового батальона Вариводу. Какой замечательный был парень! Постоянно лез в бой. Не успеешь оглянуться, он уже на броне вместе с пехотой. Как я мог не стать коммунистом, если мечтал походить на старшего лейтенанта Вариводу? Он на фронте дал мне рекомендацию в партию вместе с моим другом Толей Сердечневым.
Не устаю благодарить Бога за встречи с замечательными людьми, которым обязан жизнью. 15 октября 1942 года едва не стало последним моим днем на белом свете. Степан Лагутин километров десять тащил меня из немецкого тыла. Раненого в голову, плечо, живот и правую ногу. Вынес на плечах и пошел обратно — за телом Люды, радистки разведгруппы. А труп Коли Гутеева найти Степа уже не сумел…
Или взять, к примеру, стрелка Василия Осипова из моего первого экипажа Т-34. Когда увидел его, Вася был тощим, как скелет. Кожа да кости! А ведь башнеру нужна немалая физическая сила, чтобы одной рукой поднимать пятнадцатикилограммовые снаряды и загонять в казенник пушки, делая это на ходу, в дыму и в гари… Пороховые газы в танке — страшная вещь. Два вентилятора лишь гоняют воздух по кругу, практически не давая облегчения… Словом, под моим руководством Вася окреп и научился прекрасно стрелять из пушки, изумительно! Жаль, не дожил до Победы, погиб. За войну у меня несколько экипажей сменилось. Я же, можно сказать, легко отделался: четыре ранения и ожоги, двадцать два осколка и пули...»
День Победы встретил в госпитале. Выздоравливая хромал по Москве на костылях.
Ион Деген:
«Как-то, выходя из Третьяковки увидел на доме вывеску: «Управление по охране авторских прав» и вспомнил: его фронтовой товарищ гвардии лейтенант Комарницкий, убитый в 1944-м, положил на музыку стихотворение «На полянке возле школы стали танки на привал». Песня стала популярной, ее исполнял оркестр Эдди Рознера.
Решил зайти. В управлении его приняли тепло. Разговор зашел о стихах: «Почитайте». Через два дня вызвал замполит. «Завтра бери мой «Виллис» и к 14 часам будь в ЦДЛ, тебя писатели слушать будут».
В большой комнате человек тридцать. Одного он узнал сразу -Константин Симонов, других увидел впервые. «Начинайте», — предложил Симонов. По мере чтения обстановка все сгущаласьтолько один писатель с обожженным лицом каждый раз складывал ладони, как бы аплодируя. (Потом узнал, что это был бывший танкист Орлов.) Наконец Симонов прервал Дегена: «Как вам не стыдно: фронтовик, орденоносец — и так клевещете на нашу доблестную армию! Прямо киплинговщина какая-то, нет, вам еще рано в Литературный институт».
Когда выходил из ЦДЛ, решил твердо: ноги моей не будут в этом заведении.»
Он поступил в Черновицкий мединститут, закончил, но грянуло «дело врачей». Места для вас на Украине нет!» — сказали ему твердо. Он решил искать защиту в Москве, в ЦК КПСС — он коммунист, в ЦК разберутся. Шли дни, он ночевал на вокзале, в приемной ЦК никто с ним разбираться не хотел.
Помог случай. Кагэбэшник из охраны признал в Дегене сослуживца по 2-й танковой бригаде. «Не волнуйся, я тебе устрою прием...»
Прием был коротким:
«Езжайте в Киев, место вам будет». И действительно, в Киеве в Минздраве ему сказали, что он назначен в институт ортопедии. А он как раз и мечтал об этом. Но когда через месяц пришел за получкой, выяснилось, что его даже в приказе о зачислении нет. «Запишитесь на прием к директору», — сказала секретарша. Деген ворвался в кабинет. Ордена, нашивки за ранения. «Я фронтовик, а вы надо мной издеваетесь!»
Восседавший в кресле тучный человек в вышитой сорочке ухмыльнулся: «А у меня вакансий нет и не предвидится. А вот эти ордена, я слышал, можно на базаре в Ташкенте купить». Кровь залила «самостийку». Эту харю Деген бил с огромным удовольствием. Директор написал кучу жадоб, но никаких последствий этот случай для Ионы не имел.
Деген ушел из института и поступил в 13-ю больницу, в которой проработал 21 год.
В 1960 году в журнале «Хирургия» появилась статья об уникальной операции хирурга Дегена. Он пришил правое предплечье слесарю Уйцеховскому. Тот умудрился подставить руку под фрезу токарного станка. Операция подобного рода была первой в Союзе.
Но, вернемся к знаменитому стихотворению, о ком писал поэт-танкист?
Ион Деген:
«Это о Гошке Куликове, сибиряке. Я его перевязывал, а из его груди били два фонтанчика крови. До сих пор картина стоит перед глазами.
Деген был дважды представлен к званию Героя Советского Союза причём во второй раз в январе 1945 года его представлял командующий 3-м Белорусским фронтом генерал Черняховский — за успешную операцию в Восточной Пруссии, но… Награждён орденами — Красного знамени, «Отечественная война» 1-й степени, двумя -»Отечественная война" 2-й степени, медалью «За отвагу», польскими орденами, медалями.
Ион Лазаревич Деген умер 28 апреля 1917 года на 92 году жизни.
ИНТЕРЕСНЫЙ ФАКТ
10 августа 2017 года тель-авивским изданием «Новости недели», была напечатана статья московского поэта-фронтовика Александра Коренева со стихотворением «Вьюга. Ночь…», включающим в свой состав (16 строк), в целом, и те 8, из которых состоит стихотворение Дегена о «валенках». Вот выдержки из этой статьи:
«Вьюга. Ночь…
Вьюга, ночь… Поле, полное мертвых.
Поле боя метель замела.
Кровь фонтанами так и замерзла
На окоченевших телах.
На мальчишеских трупах застывших
Стынут конусы красного льда.
Мой товарищ, ты стонешь, ты жив еще,
Что ползешь через поле сюда?
Мой товарищ, спасти тебя поздно мне,
Ты в крови, ты людей не зови.
Дай-ка, лучше, таща тебя по снегу,
Отогрею ладони свои.
Не кричи и не плачь, словно маленький,
Ты не ранен, ты только убит,
Дай-ка, лучше, сниму с тебя валенки,
Мне еще воевать предстоит.
Александр Коренев, 1942
Вы, конечно, узнали среди этих 16-ти строк восемь знаменитейших, опубликованных в свое время Е.А.Евтушенко в «Огоньке» и в его антологии «Поэт в России — больше, чем поэт» как стихотворение НЕИЗВЕСТНОГО ПОЭТА, цитированное в таких прославленных прозаических книгах о войне, как «Жизнь и судьба» В.Гроссмана, «Прокляты и убиты» В.Астафьева…
Затем Евтушенко опубликовал имя «подлинного автора», отыскавшегося в Израиле, — им оказался уникальный человек, недавно покинувший наш мир, личность почти легендарная — танкист, хирург-ортопед, поэт и прозаик — Ион Лазаревич Деген.
А.Коренев (1921-1989) — автор более 20 поэтических книг. Однако главные свои стихи поэт при жизни напечатать не мог; они были скроены не по меркам соцреализма.
Но что же на самом деле произошло? Ведь, по воспоминаниям самого Иона, он, находясь в конце войны, а затем и в первый послевоенный период именно в Москве на лечении своей злополучной (раненной трижды в разное время) ноги, выбрался однажды в Союз писателей, выступал там в присутствии известных поэтов, в том числе и с этим (правда, лишь из восьми строк) стихотворением, снискал упреки в «прославлении мародерства» и ответил каким-то резким поэтическим экспромтом против обвинителей…
Не исключено, что Ион Деген при знакомстве с солдатскими записными книжками или тетрадями, в общении с воинами прочитал или услышал стихотворение Коренева, и оно запечатлелось в его молодой памяти. А дальше уже процесс пошел… Вам как фольклористу законы «обкатки» произведений устного народного творчества знакомы лучше, нежели мне. Ясно одно: в варианте Дегена стихотворение явно лучше — оно отделано, сокращено, избавлено от совершенно ненужных подробностей.
У Иона Дегена это стихотворение помечено 1944-м годом, в изданном в Харькове «Черном алмазе» А. Коренева — 1942-м.
Если датировка кореневского стихотворения точна, то его изначальное авторство бесспорно. Однако тут нет и не было банального переноса, а было рождение… фольклорного чуда. В любом случае при решении вопроса об авторстве неправильно выгадывать в чью-либо пользу.
Безусловно в описанной ситуации мы имеем дело с литературным, так сказать, казусом, который, нет сомнения, был бы разрешён самим Ионом Дегеном, так что можно лишь пожалеть, что он «всплыл» лишь после его кончины. На наш взгляд, речь, в сущности, идёт о двух (а не об одном) разных стихотворениях. Если первое сосредоточено на изображении поля битвы, то второе ставит в центр внимания смертельно раненного солдата. Оно резко укрупняет план показа, заостряет внимание читателя на гибели воина и сложном отношении к ней свидетеля этого драматического события.Три финальные строки (вольно или бессознательно заимствованные у Коренева) становятся благодаря этому единственно необходимыми.И в этом смысле авторство Иона Дегена оспорено быть не может. Не случайно запоминается именно стихотворение из восьми строк, каким оно и было включено в антологию Евтушенко.
источники:
cont.ws/@violakrim/1200442
Комментарии