ГКЧП. Что это было?

19 августа 1991 года, 8 человек из высшего руководства СССР объявили о создании Госкомитета по чрезвычайному положению (ГКЧП).

Что хотели сделать эти люди, что могли сделать и что сделали?

Итак, что хотело сделать ГКЧП? Вот список первоочередных мер из «Обращения к советскому народу»:

1. Ликвидировать незаконные структуры власти — «префектуры, мэрии и другие противозаконные структуры все больше явочным путем подменяют собой избранные народом советы»

2. Провести наступление на уголовную преступность.

3. Перезаключить союзный договор.

4. Нормализовать экономическую деятельность.

Было ли это возможным? Безусловно, особенно последнее — хотя либеральные экономисты и рассказывали о том, как плохо все было с экономикой в Советском Союзе, именно на проедании того, что якобы было развалено коммунистами и ни к чему не годно, страна прожила все 90е годы и до самого роста цен на нефть.

Принесло эти меры пользу? Безусловно принесли бы, как минимум это позволило бы избежать того катастрофического обрушения, которое последовало.

Кроме того, ГКЧП не просто планировало «остановить мгновенье» или «сделать как было» — а декларировало некие скорректированные демократические реформы с сохранением прав граждан. Если бы они (вдруг) оказались разумны и последовательны, то теоретически мы могли бы жить сейчас в обновленном СССР. При некоторой доле удачи, конечно.

Однако вместо этого деятельность ГКЧП послужила триггером обвала по катастрофическому сценарию. Может быть, и не по самому худшему из возможных — но очень близкому к тому.

В чем же была причина?

На первых же шагах при попытках восстановить нормальную систему власти ГКЧП споткнулось и не смогло ничего сделать. И любые дальнейшие шаги были уже бессмысленны.

Исторически отношения Советов с партией большевиков развивались по непростому сценарию. С первых всероссийских съездов Советов партия контролировала состав участников и принимаемые решения. Советская демократия была управляемой. И эта управляемость сохранялась до того самого момента, когда очередной Съезд Советов отменил 6-ю статью Конституции о руководящей и направляющей роли КПСС (кстати, положение о руководящей роли партии появилось еще в статье 126 Конституции 1936 года).

Самое парадоксальное для современных циничных граждан заключалось в том, что большевики использовали свое влияние НЕ для личного обогащения (перестроечные страшилки о номенклатурных привилегиях стыдливо меркнут перед постсоветскими реалиями), а для развития страны и блага советских граждан. Партия действительно была слугой народа, хотя им и управляла.

Такая структура имела преимущества и недостатки.

Партия с ее демократическим централизмом представляла гибрид военизированной организации (с иерархией подчинения, члены которой взаимодействовали на основании приказов (партийных поручений)) и политической партии.

Как пошутил сам Сталин,

В составе нашей партии, если иметь в виду ее руководящие слои, имеется около 3–4 тысяч высших руководителей. Это, я бы сказал, генералитет нашей партии.

Далее идут 30–40 тысяч средних руководителей. Это– наше партийное офицерство.

Дальше идут около 100–150 тысяч низшего партийного командного состава. Это, так сказать, наше партийное унтер-офицерство.

Что весьма способствовало выживанию страны в нездоровом и агрессивном окружении, особенно до достижения ядерного паритета в 1960-х годах. Это было очень важное, ключевое преимущество, которое оправдывало многие недостатки.

А недостатком была монополия на власть, которая вела к постепенному падению ее качества.

Хотя в СССР и работали социальные лифта (постепенно замедляясь), широкие массы людей были исключены из процесса принятия решений, да и приучены за многие годы предусмотрительно соглашаться со всем, что исходит «сверху». И, в общем-то, это работало, потому что принимаемые решения почти всегда отвечали их интересам.

Проблема в том, что когда «наверху» были приняты катастрофические решения, никто не смог возразить. Потому что не было такой практики, и не очень понятно было, как это делать. А потом стало поздно.

В общем-то, такие отношение между властью и гражданами удивительным образом сохраняется и поныне. Разница в том, что сейчас почти каждое принимаемое властью решение противоречит интересам людей. Но они все равно их терпят.

Самым неприятным стало то, что снижалось качество не только Партии, но и формируемых под ее контролем Советов.

И вот настал момент, когда ГКЧП от лица относительно здоровой части Партии обратилось… К кому? Уж конечно, не к «префектурам, мэриям и другим противозаконным структурам». ГКЧП обратилось к Советам.

А что ответили Советы, мы, увы, знаем.

Это отразилось в документах самого ГКЧП:

«Заявление

Государственного комитета

по чрезвычайному положению в СССР»

… Диссонансом в этот критический момент, когда требуется общенациональное согласие, прозвучало обращение, подписанное утром 19 августа сего года руководителями РСФСР Б. Ельциным, И. Силаевым и Р. Хасбулатовым. Оно выдержано в конфронтационном духе. Есть в этом обращении и прямое подстрекательство к противоправным действиям, несовместимое с установленным законом режимом чрезвычайного положения.

...

Ельцин — бывший (до избрания президентом) председатель Верховного Совета РСФСР, Хасбулатов — действующий, Силаев — утвержденный Верховным Советом председатель правительства...

Советы не поддержали Партию.

Фактически по состоянию на 1991 год в стране не осталось структур законной власти, на которые ГКЧП могло опереться.

И что оставалось сделать ГКЧП? Начать воевать с законными структурами власти, создавая собственные незаконные? Это был тупик, и члены ГКЧП предпочли войти в историю как неудачные мятежники и путчисты.

Нет, они, конечно, попытались привлечь на свое сторону советских граждан обещая раздать желающим по 0,15 га и обеспечить квартирами (Постановление № 1 Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР), но это была уже агония.

Надо сказать, что без Партии сами Советы продержались совсем недолго.

А какая мораль у этой недавней истории? Наверное, такая.

Граждане должны сами формировать власть в стране, а не полагаться на доброго дядю.

Управляемая демократия заканчивается разрухой.

Михаил Денисов