Нищие и нищенство в дореволюционной России

«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное…

…Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся»

(Евангелие от Матфея 5:3, 5:42)

Благотворительность в дореволюционной России

В соответствии с христианской верой нищим на Руси требовалось подавать, и дача милостыни считалось очень важной формой благотворительности. Христианское милосердие – вот тот постулат, который по-настоящему изменил суровый быт досюльных язычников. Ведь теперь каждый, кто страдал и нуждался в помощи, автоматически становился «сыном божьим». А как такому отказать в подаянии? Грешно!

До принятия христианства славянам даже в голову не могло бы прийти, что их немощные сородичи, а тем более калеки, нуждаются в том, чтобы их кормили за просто так. Потеря достояния или увечье оставляли пострадавшему только два пути: смерть от голода или жизнь у своего земляка в качестве раба, с выполнением для него посильной работы.

Совсем уж немощные нянчили детей господина и его челядинцев, развлекали сильных и здоровых песнями и сказаниями, могли сторожить хозяйское имущество. Теперь же быть нищим стало богоугодным делом. Появились даже особые царские богомольцы-нищеброды, которым сам царь мыл ноги, которых кормили на царском дворе и давали специально пошитую для них царевнами одежду. Чин их подтверждался соответствующей грамотой, которую приказ Большого Дворца выдавал далеко не всем.

Однако ни всем нищим на Руси так фартило при том же царе Алексее Михайловиче…

Улицы городов и деревень допетровской Руси заполняли целые орды не только настоящих калек, но и хитроумных симулянтов, на разные голоса вопивших:

«Подайте, Христа ради…» и среди торговых рядов на базарах, и на папертях-то храмов, и возле богатых купеческих хором, где их скапливались сотни.

Христарадники – от слова христорадничать, то есть просить именем Христа – вот так называли таких людей. И все иные, кто был от бога подалее, старались не отказывать им в подачках и просили помолиться за них многогрешных.

Царю и патриарху, однако докладывали:

«Во время служб по церкви бегают шпыни человек по десяти и больше с пеленами на блюдах, собирают на церковь, являются малоумными.

В церкви смута, брань, визг и писк и лай смрадный, драка до крови, ибо многие приносят с собой палки с наконечниками».

Доводилась и такая информация:

«По улицам бродят нищие, притворные воры, прося под окнами милостыни, примечают, кто как живет, чтоб, когда тому время, лучше обкрасть.

Малых ребят крадут.

Руки, ноги им ломают и на улицах их кладут, деля умиления человеков».

Обуздать такое непотребство пытался еще патриарх Никон, но немного в том преуспел.

Затем за эту проблему решительным образом взялся царь Петр I, издавший указ, по которому подавать милостыню на улицах запрещалось. Любого, кто совал медный грош человеку с протянутой рукой, ожидал теперь солидный штраф. Ну, а просящего били плетьми и высылали из города. Нищего, пойманного вторично, отправляли в Сибирь.

Одновременно царь повелел открыть по городам множество богаделен, приюты при монастырях и специальные странноприимные дома, где убогих должно было кормить-поить и давать им пристанище.

Но в итоге указ просто перестал выполняться, потому что никаких средств исполнить его полностью в стране не имелось. Николай I в 1834 году также издал указ о создании Комитета для разбора и призрения нищих в городе Санкт-Петербурге. В соответствии с ним полиция ловила бродяг и нищих, и «сортировала» на реальных инвалидов и матерых притворщиков. Первых хотя бы как-то лечили и давали немного денег, а вторых отправляли опять же в Сибирь копать руду и валить лес.

Как итог — побирушек на улицах городов меньше не стало. Но самое большое число нищих стране дала отмена крепостного права в 1861 году.

По сути, в стране началось настоящее бедствие «имперского масштаба».

Потому что практически треть крестьян России, до этого находившихся на положении самых настоящих рабов, вдруг оказалась на свободе, причем без гроша в кармане, без имущества и без заботы кормившего в трудных обстоятельствах барина.

В итоге многие десятки тысяч освобожденных крестьян кинулись из деревни в города в поисках лучшей доли. И кому-то в итоге там стало просто очень плохо, и они умерли. А кто-то приспособился к новой жизни и превратил нищенство в выгодный бизнес, который не требовал изначального капитала, а позволял жить немногим хуже, а часто и лучше тех, кто зарабатывал на жизнь честным трудом.

В конце XIX века любому верующему россиянину, чтобы войти в храм божий, предстояло преодолеть самую настоящую «полосу препятствий». К собору невозможно было подойти, столь плотное кольцо из нищих его окружало. Вдобавок они хватали людей за одежду, бросались им под ноги, рыдали, вопили, хохотали, демонстрировали отвратительные язвы и уродства, лишь бы только получить подаяние.

Нищенствующая братия у церквей разыгрывала настоящие спектакли, которые Анатолий Бахтиаров – петербургский журналист начала XX века очень живо описал в своей книге «Отпетые люди: Очерки из жизни погибших людей»:

«…В это время в притворе храма показался довольно пожилых лет какой-то купец. Увидя его, нищие моментально притихли и, охая и вздыхая, заголосили на распев, прося милостыню. – Подайте, Христа ради! Не откажите, благодетель! Муж умер! Семеро детей! – Подайте слепенькому, слепенькому! – Помогите убогому, несчастному! Купец сунул в руку «несчастной вдове» медяк и пошел далее…»

Бахтиаров описывает как один из нищих, изображающий слепого, говорит:

«Я все глаза проглядел, чтобы не упустить владыку!»

История с Паниковским, который в городе Киеве изображал слепого – не вымысел. Так было, причем подобным образом побирались вполне здоровые, и крепкие мужчины, которые попросту не желали утруждать себя никакой работой. Да и зачем трудиться, если тебе и так подают?

Уличные музыканты. Эти хотя бы как-то «работали». Мелодия у этого «инструмента» чаще всего была одна – жалостливая. На ее мотив обычно пели: «Маруся отравилась, в больницу отвезли. Душа ее разбилась, на жизненном пути…»

Историки по сей день спорят, сколько же в дореволюционной России было нищих.

Правда, точно известно, что, например, в начале XX века, а именно с 1905 по 1910 год, только в Москве и Санкт-Петербурге ежегодно полиция задерживала 14−19 тысяч нищих.

Существовали целые деревни, жители которых уходили в город заниматься нищенством. И все это были крепкие здоровые мужчины, да еще и с палками в руках! Изображали слепых с мальчиком поводырем, страшно заворачивали веки, колотили палками в ставни трехоконных флигелей… А потом, насобирав сотни рублей (!), возвращались в деревню и там пьянствовали вместе с женами и детьми просто до ума помрачения.

Очень интересная книга про нищенство на Руси, но, к сожалению, о нищенстве эпохи конца империи в ней ничего нет. Издана в 1862 году

И купцы, уж и тем более интеллигенция наша охотно подавали нищебродам, искренне веря в их незамысловатые и потому особенно жалостливые истории.

А сколько бессонных ночей в размышлениях о «судьбах несчастного русского народа» провели наши писатели, поэты и философы, вдохновляемые байками как настоящих, так и часто мнимых калек и погорельцев-бездомных. Но все эти любители страждущих даже и не подозревали, что среди нищенствующей братии была и своя специализация, и свои очень суровые законы.

Так самой престижной среди «профессий» нищих были так называемые «богомолы» – своего рода элита среди побирушек. Попасть в «богомолы» было нелегко. Чужаков могли попросту изувечить, так как «больные» и «калеки» с паперти к конкурентам жалости не знали. Но был у них и свой определенный «демократизм». То есть если ты постоял с утра на денежном месте у храма, так к вечерне уж будь добр уступить свое место другому.

Не такой денежной, но очень даже не пыльной, была и работа у «могильщиков», то есть тех, кто просил подаяния на кладбищах. Как только там появлялся «карась» (на жаргоне кладбищенских нищих так называли покойника), толпа нищих сразу же бросалась навстречу безутешным родственникам усопшего, и, выражая обоюдную скорбь и заодно показывая свои реальные и «липовые» язвы, и увечья, просила денег на помин его души.

И им подавали, потому что хотелось добра умершему, хотелось, чтобы он вошел в Царствие Небесное. Но самое интересное, что многие просившие при этом были богаче тех, кто им подавал.

Были «погорельцы» с постоянными следами от пожара на лице и на одежде. И им многие верили. Поскольку, все знали, что пожары случаются на Руси постоянно. Были «странники», бредущие от Святых мест, и вызывавшие религиозный пиетет у обывателей. Причем, дающий обычно получал от «странника» благословение и был ему несказанно рад.

«Ну как такому бородатому старцу не подать?»

«Переселенцы» изображали жертв столыпинской аграрной реформы. Эти шлялись по стране целыми толпами и им подавали просто ради того, чтобы от них избавиться.

Но особой кастой, «белой костью» среди попрошаек, были нищие-сочинители, часто имевшие даже неплохое образование, одетые опрятно и выглядевшие вполне достойным образом. Они на улицах не попрошайничали, а ходили по лавкам, просили приказчика позвать хозяина и рассказывали ему душераздирающую историю.

Настоящим подарком судьбы была и оказавшаяся в лавке одинокая благообразная дама (таких специально высматривали, и дожидались пока зайдет внутрь), которая прямо-таки таяла от рассказов подобных субъектов и иной раз одаривала их весьма щедро.