Герои Пермискюль-Саара

В феврале 1944 года началась операция по форсированию реки Нарвы. 2-я ударная армия пыталась взломать рубеж обороны гитлеровцев под названием «Линия пантеры». С переменным успехом бои шли несколько месяцев. Западный берег реки защищала 20-я дивизия СС, набранная из эстонцев. За полгода кровопролитных боев здесь наши войска потеряли 120 тысяч человек. Но полководцы, посылавшие их под пули, предпочитают в своих мемуарах об этом не вспоминать.

Бывший рядовой 65-го стрелкового полка 43-й дивизии Борис Кармазин вернулся с войны без наград, хотя был тяжело ранен. Единственную медаль «За отвагу» получил спустя двадцать лет. Остальные его боевые друзья свои награды никогда не получат.

«— В начале февраля нас построили в лесочке и поставили задачу захватить остров посреди Нарвы. Трудное его название запомнил на всю жизнь — Пермискюль-Саар. Потому что там остались мои друзья-десантники которым было тогда по 20 лет…

Накануне командир роты старший лейтенант Шурыгин объявил, что будет очень трудно, так как никто не знает, что фрицы приготовили за рекой. Всю ночь сколачивали плоты и надували резиновые лодки. А на рассвете в лесу раздались выстрелы — это несколько новобранцев, испугавшись предстоящего форсирования реки, стреляли себе кто в руку, кто в ногу. Умирать не хотели. Но их еще до начала атаки поставили на полянке и на глазах у всех — длинной очередью.

Я только потом понял, зачем перед броском к реке приказали снять маскхалаты. В шинелях на белом снегу немцы нас лучше видели. Мы должны были убедить врага, что началось большое наступление. Чтобы начали бить по нам изо всех стволов, а разведка засекала их огневые точки. Понял, зачем нам приказали сдать наши надежные автоматы ППШ, получив взамен однозарядные кавалерийские карабины. Потому что ППШ вместе с нами в реке бы утонули, а их в полку было только на роту.

Для храбрости дали по 150 граммов спирта на брата. И поутру при ярком солнышке без всякой артподготовки — вперед! Начался жестокий артиллерийско-минометный огонь, снег почернел. Три роты полегли полностью еще на этом берегу. В моей лодке, как сейчас помню, солдат Новиков попросил поменяться местами. Только пересели — ему осколком снесло череп. А другому — Ивашкину Федору — раздробило колено. Я остался в лодке один, вокруг вопли: «Спасите!» Люди тонут, плоты переворачиваются. Нарва — как кипящий котел. Рядом на плоту гребут командир отделения Леня Тимофеев, пулеметчик Артемьев, Ультузуев — имя-отчество не помню и еще Федоров — ротный парторг. Прямым попаданием мины их разнесло на моих глазах — доски и люди разлетелись в разные стороны…»

Он доплыл до острова. Выбрался на обледеневший берег. Вместе с ним из двух батальонов, начавших форсирование, до острова Пермискюль-Саар добрались 12 человек. Почти сразу же Кармазину осколком раздробило ногу, но он дополз до своих, занимавших круговую оборону. Двенадцать раненых и обмороженных бойцов отбивали атаки эсэсовцев и ждали подмоги. Или хотя бы поддержки артиллерийским огнем. Но ни огня, ни помощи не было.

Когда убили лейтенанта, командира группы, Кармазин понял, что шансов на спасение у них нет. От страшной боли в ноге потерял сознание. Очнулся в сумерках — вокруг одни убитые. Пополз обратно к реке. Как удалось вернуться на свой берег — не помнит. Он стонал от боли в снарядной воронке, где его нашли санитары, наложили на бедро жгут и на повозке отправили в медсанбат. Через тридцать лет Борису Евсеевичу довелось встретить однополчанина, служившего при штабе дивизии. То, что услышал от него Кармазин, его потрясло:

«— Он подтвердил то, о чем я догадывался: наши батальоны имитировали наступление всей дивизии, чтобы основные силы смогли севернее перейти Нарву по льду и закрепиться на том берегу. Кстати, ротный Шурыгин знал, конечно, больше, чем мы, солдаты. Знал, что мы, по сути, приговорены, поэтому с нами не пошел, отсиделся в лесу. Но Бог шельму метит. Потом мне рассказали, что тем же вечером, когда Шурыгин вылез из кустов, его убил снайпер.

За тот бой многие в штабе полка получили ордена и медали. Нашей группе, почти зубами державшейся за клочок суши на острове, ничего не досталось. Ни мертвым, ни живым. Нас просто забыли».

В книге воспоминаний «Поднятые по тревоге» генерала Федюнинского, командовавшего 2-й ударной армией, заново сформированной после предательства Власова, полгода боев на Нарвском рубеже странным образом выпали из повествования. Одна глава заканчивается прорывом ленинградской блокады в январе, а другая начинается уже с августа 44-го, когда советские войска наконец-то овладели Нарвой.

И весь этот немаленький, в общем, период Федюнинский, видимо, под давлением цензуры укладывает в коротенький абзац:

«До середины февраля шли ожесточенные бои, в результате которых мы расширили плацдарм по фронту до 18 и в глубину до 15 километров. Однако армия не выполнила задачу овладеть рубежом станции Иыхви, Атсалама, Иыуга, Кауки, а в дальнейшем железной дорогой от Озели до Муства. Не сумели мы к 17 февраля освободить и город Нарву… Главной причиной неудачи явилось не столько сопротивление врага, сколько серьезные недостатки в организации наступления и в управлении войсками со стороны штабов. Немалую роль сыграли также наши благодушие и обольщение успехами боев до выхода к реке Нарве».

В Центральном архиве Минобороны сохранился журнал боевых действий 65-го стрелкового полка. Тщательно подсчитывая снаряды, выпущенные по врагу, штабист не записал ни одной фамилии из горстки храбрецов, закрепившейся на острове Пермискюль-Саар. На следующий день после того, как был захвачен плацдарм на острове и когда, по идее, надо было развивать успех, писарь под его диктовку нацарапает пером, что «по приказанию командира корпуса генерал-майора Зайцева дальнейшие активные действия полка прекратились, подразделения заняли прежние позиции».

Борис Евсеевич Кармазин

Это могло означать, что огневые точки выявлены и необходимость продолжать наступление отпала. Вечером начштаба полка зафиксирует подвиг неизвестных десантников:

«Вернувшийся с острова Пермискюль-Саар раненый красноармеец показал, что их группа в 12 человек высадилась на южную часть острова 11 февраля в 9.50. Оставив пулеметчиков как прикрытие, группа в 5 человек, преодолев проволочное заграждение, ворвалась в траншеи противника и навязала рукопашный бой».

Кто был этот раненый красноармеец — уж не Кармазин ли? Ночью, согласно записям в журнале, комполка отправил группу разведчиков установить связь с высадившимися на острове десантниками. Им удалось доставить туда боеприпасы, продукты и забрать раненых. Вечером 13 февраля на соседней странице журнала боевых действий появится еще одно свидетельство их подвига:

«Группа в количестве 8 человек с ручным и станковым пулеметами удерживает плацдарм на юго-восточной окраине острова Пермискюль-Саар».

Если верить журналу боевых действий, после того, как тяжелораненый Кармазин чудом вернулся к своим, оставшиеся на острове десантники держались еще не одни сутки. Больше об их судьбе ничего не известно. На следующий день потрепанному при форсировании полку приказали отойти на переформирование — это могло означать, что все, кто держал плацдарм на острове, погибли.

Кто были эти восемь человек, как их звали, оставалось только гадать. Не вспомнил их и Борис Кармазин. Однако, изучая книгу потерь полка, мы видим, что часть погибших красноармейцев почему-то похоронена на острове Пермискюль-Саар. У всех была одна и та же дата гибели — 23 февраля 1944 года. Это значит, что они дрались на острове не три дня, а почти две недели! Их было ровно восемь, как в журнале боевых действий. В раздаточной ведомости выдачи денежного содержания 7-й роты эти фамилии финансист обвел кружочками — чтобы деньги отправили родным. Сомнений нет — это были именно те люди, о которых рассказывал Кармазин, чей подвиг остался только в его памяти и в боевых документах полка.

Вот они, забытые и ненагражденные:

1. Сержант Филимонов Михаил Григорьевич, 1900 г.р., призван Коломязецким РВК Кировской области.

2. Красноармеец Ногин Сергей Александрович, 1923 г.р., призван Железнодорожным РВК Коми АССР.

3. Красноармеец Кашаев Шайдул Васильевич, 1925 г.р., призван Пафинским РВК, Куйбышевской области.

4. Красноармеец Каммбай Жумагали, 1910 г.р., призван Хабаровским РВК, г.Хабаровск.

5. Красноармеец Егоров Павел Егорович, 1910 г.р., призван Киришским РВК Ленинградской области.

6. Красноармеец Булышев Виктор Михайлович, 1925 г.р., призван Валдайским РВК Ленинградской области.

7. Красноармеец Дядин Иван Андреевич, 1902 г.р., призван Бемышевским РВК Удмуртской АССР.

8. Старший сержант Головин Василий Иванович, 1921 г.р., призван Ровенским РВК Ворошиловградской области.