Жестокий бой у кишлака Коньяк
25 мая 1985 года в ходе 12-ти часового ожесточённого оборонительного боя с многократно превосходящими силами противника у кишлака Коньяк близ г.Асадабад афганской провинции Кунар погибли 22 советских воина из состава 4-й роты 2-го мотострелкового батальона (2 МСБ) 149-го гвардейского мотострелкового полка.
18 человек получили ранения различной степени тяжести.
Потери противника-более ста человек.
“Огонь по нам велся из автоматов и карабинов, причем преимущественно экспансивными (разрывными) пулями. Из снайперских винтовок. Из ручных и крупнокалиберных пулеметов. Из ручных гранатометов. Из зенитной горной установки (ЗГУ-1) и даже из миномета и безоткатного орудия. Особенно плотным и почти беспрерывным, обрушенный на нас огневой шквал, был в первые два часа боя. Противник надеялся, что мы психологически не выдержим этого, способного уничтожить всё живое, огненно-металлического ливня из пуль и осколков, а обезумевшие от страха, оставим занятые нами позиции в скалах и беспорядочной толпой в панике бросимся наутёк, пытаясь спастись бегством. Тогда бы они перестреляли всех нас, как мишени в тире и не осталось бы никого, кто смог рассказать правду об этом тяжелом бое. Но рота не дрогнула…”
В ожидании борта для вылета на Кунарскую операцию. Все были молоды, живы и счастливы. 4-я гвардейская мср на кундузской взлетке. Май 1985 года.
ИЗ ИСТОРИИ ОТРЯДА
Второй мотострелковый батальон 149-го гвардейского мсп относился к разряду так называемых «рейдовых» батальонов на всем протяжении своего присутствия на территории ДРА. Имея место постоянной дислокации в Кундузе, 2-й мсб беспрерывно участвовал в боевых действиях, причем, далеко не только в зоне своей ответственности.
В середине мая 1985 года генштабом МО СССР в кратчайший срок, практически сразу после гибели 21 апреля 1985 года 1-й роты 334-го отдельного оряда специального назначения (5-й батальон) 15-й ОбрСпн ГРУ ГШ в Мараварском ущелье (провинция Кунар), была спланирована крупномасштабная общевойсковая операция с привлечением значительных сил и средств, известная как — «Кунарская операция (1985)» — одна из наиболее крупных, наряду с Панджшерскими войскововыми операциями с участием советских войск в период Афганской войны 1979—1989 гг. Состояла из 3-х этапов.
Командование операцией осуществлял генерал армии В. И. Варенников — начальник оперативной группы Минобороны СССР в Республике Афганистан. Целью войсковой операции являлось: нейтрализация многочисленных вооружённых формирований афганских моджахедов, ликвидация инфраструктуры — базовых районов (опорных пунктов) и приграничных с Пакистаном перевалочных баз — складов вооружения и боеприпасов на широком фронте — по всему кунарскому ущелью, от Джелалабада до Барикота.
2-й батальон, под командованием грардии майора Гайдая, принял участие в Кунарской операции с самого начала.
Многочасовые рейды по уничтожению складов с оружием “схронов”, изматывающая жара, нехватка воды, сплошные минные поля, вот вкратце особенности первого и второго этапов операции…
На момент третьего этапа личный состав 2-го МСБ был измотан и нуждался в отдыхе, но тут поступила новая задача…
Вспоминает командир 2-й группы 4-й роты 2МСБ 149-го гвардейского мотострелкового полка гвардии лейтенант Щенников Владимир Витальевич:
Мы успели лишь помыться в реке и вдоволь напиться, измученные длительной жаждой. Получили сухой паек и боеприпасы. По полученным разведданным, в районе горного кишлака Коньяк находились хорошо замаскированные, мощные хранилища с оружием и боеприпасами, которые недавно были доставлены караванами из Пакистана. Была информация, что основные силы многочисленной банды, которой принадлежало припрятанное оружие, находятся в другом месте и склады охраняют не более двадцати душманов. Изюминкой в имеющейся информации было то, что на этих складах могут оказаться ПЗРК (переносные зенитно-ракетные комплексы) «Сакр Ай» (модифицированная «Стрела-2» египетского производства), «Блоупайп» и даже «Стингеры».
Следует упомянуть, как до получения новой боевой задачи гвардии майор Гайдай честно доложил старшему командованию, что личный состав батальона физически крайне измотан предыдущим этапом операции и нуждается хотя бы в кратковременной передышке. Но командиры с большими звездами не захотели «услышать» комбата. Также на совещании офицеры батальона предложили свой более короткий и безопасный маршрут выдвижения на задачу. Данный маршрут был наиболее логичен и по имеющейся обстановке напрашивался сам собой. Но, к сожалению, этот оптимальный маршрут был отклонен, без каких бы то ни было обоснований. Начальству как всегда было «виднее». В общем, как говорится: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги».
Около 9-30 25 мая 1985 года 4 мср, получив уточненную задачу от командира батальона, вышла на её выполнение согласно утвержденному ранее маршруту с неразлучными с ней проводниками. В этот раз рота была усилена еще и гранатометным взводом батальона (9 человек). Перед этим наш комбат получил информацию от старшего командования, что подразделения, в задачу которых входило, прикрывать нас с господствующих высот вышли на свои рубежи и готовы к взаимодействию.
Двигалась рота (со всеми приданными всего 63 человека) приблизительно в восточном, а затем в северо-восточном направлении. Маршрут наш пролегал к месту, находящемуся севернее кишлака Коньяк, где предположительно находились так интересующие командование склады. Шли через скалы, укрываясь за ними. Проводникам, опираясь на предыдущий опыт, никто не верил. Но отказаться от выполнения приказа, как всякое боевое подразделение не имели права. Было подозрительно, что проводники стараются вести нас более открытыми местами, объясняя, что там не заминировано и так будет безопаснее. Но мы предпочитали идти через скалы или как можно ближе к ним, практически не меняя маршрута. Это в дальнейшем спасло много жизней не только в нашей роте, но и во всём батальоне.
Офицеры 4-й мср. Слева командир роты гв. к-н Перятинец А. Г. Сидят на ребристом командиры взводов гв. ст. л-нт Транин Г. Ю., гв. л-нт Щенников В.В. Далее стоят — ком. взвода гв. л-нт Липич Г.И., ком. взвода 2-й мин. батареи гв. л-нт Тупало А. и крайний справа ст. техник роты гв. прапорщик Пирогов В.
БОЙ
Головной дозор был подпущен вплотную к засаде и расстрелян практически в упор. Но чуть раньше, несмотря на то, что солнце слепило глаза со стороны засевших в укрытиях душманов, Кузнецов сумел что-то или кого-то обнаружить, и стоя в полный рост, чтобы было видно всем, он подал сигнал об обнаружении противника, подняв над головой автомат в горизонтальном положении. В следующую секунду сержант, успев увидеть, что его сигнал замечен и правильно понят, принял шквал огня в том положении, как стоял, не сделав инстинктивной попытки залечь, пока не выполнил свой долг. Получив тяжёлые ранения одним из первых, Василий, теряя последние силы, сумел собрать под себя все свои ручные гранаты и, вырвав чеку у одной из них, подложил её к остальным, прижав спусковую скобу своим телом, чтобы не достаться врагу в бессознательном состоянии или даже мертвым. И опытные моджахеды попались в ловушку верного своему долгу сержанта. Под прикрытием ураганного огня, группа захвата выскочила к лежащему буквально в нескольких метрах от позиций душманов, истекающему кровью гвардейцу и с дикими криками подняла его. Сильнейший взрыв заглушил все остальные звуки, разметав во все стороны только что торжествующих душманов. Так погиб РУССКИЙ ГЕРОЙ Василий Александрович Кузнецов. Вместе с ним погибли гвардии рядовые: Виктор Акчебаш из Молдавии и Александр Францев из города Уссурийска Приморского Края. Следуя на установленном удалении от своего взвода, идущего в брд (боевом разведдозоре) впереди основных сил роты, они жертвовали своими молодыми жизнями ради тех, кто шёл за ними, принимая первый удар противника на себя и практически не имея шансов остаться в живых, если судьба выведет их на врага.
Злополучные проводники, которым так доверял генерал Варенников, сделали свое грязное дело. Как потом выяснилось, за кругленькую сумму они вывели нашу роту на хорошо подготовленную засаду, костяк которой состоял из так называемых 'черных аистов' — специально подготовленную элиту в составе душманов. Причем согласно заранее разработанному противником плану, в глубокоэшелонированную засаду должна была попасть не только рота, идущая в гпз, а весь батальон. Двигаясь маршрутом проводников, утвержденным старшим командованием, рота должна была пройти левее каменной гряды и далее левее участка местности с хаотичным нагромождением скал. Вслед за гпз (головной походной заставой) этим маршрутом должны были проследовать основные силы батальона. Но командир взвода, идущего в брд, с учетом богатого опыта войны в горах не смог пройти мимо, не досмотрев места, так удачно созданного природой для засады. Чтобы тем самым не подставить под удар всех, кто шел следом. Доложив по связи о своих намерениях и получив утвердительный ответ от командира роты, гв. старший лейтенант Геннадий Транин приказал личному составу разведдозора выдвинуться к каменной гряде и, взобравшись на неё, тщательно осмотреть. Это решение было принято, несмотря на постоянное верещание проводников, что не надо отходить от тропы. Что повсюду на склонах, а также возле скал и камней могут быть мины. Когда взвод гвардии старшего лейтенанта Транина, соблюдая меры предосторожности, приблизился к вызвавшему такое подозрение участку местности. А головной дозор из трех человек уже принялся взбираться по первым камням, «духи» поняли, что сейчас будут обнаружены и что задумка: пропустить гпз батальона дальше, затаившись в укрытиях за камнями и скалами, чтобы затем обрушить всю мощь внезапного удара на главные силы подразделения, не сработала. Хотя задумано было хитро и остроумно с привлечением больших сил и средств.
В тот момент, возможно, у некоторых из басмачей не выдержали нервы и они, чуть раньше времени высунувшись из-за укрытий и изготовившись к стрельбе, «засветили» себя, а может ими уже была получена команда на эти действия. Но огонь они открыли только после своего явного обнаружения. После того, как Вася Кузнецов подал сигнал опасности и по неудачно подставившимся «духам» были произведены первые выстрелы. Причем весь шквал огня, припасенный для основных сил батальона, выплеснулся на его головную походную заставу, а в первую очередь на взвод, идущий в разведдозоре.
Обнаружив засаду и пожертвовав собой, они спасли жизни многим боевым товарищам и дали возможность основным силам роты и соответственно батальона занять оборонительные позиции за камнями, за скалами, в расщелинах.
Проводники, которым так доверяло старшее командование, воспользовавшись суматохой боя, попытались перебежать на сторону противника. Один пробежал не более 5-10-ти метров и был застрелен нашими бойцами. Второй упал, добежав до душманских позиций. Его дальнейшая судьба неизвестна. Хотя многие видели, что несколько пуль попали ему в спину. Так что, думается, последователям Иуды деньги впрок не пошли.
Командирская коробочка управления 2-го батальона с бортовым номером 102. Позывной Орёл. В командирском люке нач. штаба б-на гв. к-н Гайдай И. В.
Вспоминает один из участников боя:
Огонь по нам велся из автоматов и карабинов, причем преимущественно экспансивными (разрывными) пулями. Из снайперских винтовок. Из ручных и крупнокалиберных пулеметов. Из ручных гранатометов. Из зенитной горной установки (ЗГУ-1) и даже из миномета и безоткатного орудия. Особенно плотным и почти беспрерывным, обрушенный на нас огневой шквал, был в первые два часа боя. Противник надеялся, что мы психологически не выдержим этого, способного уничтожить всё живое, огненно-металлического ливня из пуль и осколков, а обезумевшие от страха, оставим занятые нами позиции в скалах и беспорядочной толпой в панике бросимся наутёк, пытаясь спастись бегством. Тогда бы они перестреляли всех нас, как мишени в тире и не осталось бы никого, кто смог рассказать правду об этом тяжелом бое. Но рота не дрогнула. Никто не побежал, никто не отошел, бросив своих раненых товарищей на растерзание врагам. Наши запасы боеприпасов были значительно скромнее, и пополнить их было негде. Поэтому, нам приходилось все время их экономить, стреляя одиночными или короткими очередями по 2-3 патрона.
По прошествии не менее пяти часов боя, слыша довольно редкие одиночные выстрелы в ответ, «духи» решили, что сопротивление практически сломлено и держать реальную оборону почти некому. Открыв ураганный огонь со всех ярусов, они пошли на сближение, а затем выскочили в атаку. Таким образом, пытаясь захватить наши позиции и добить последних, как они считали, обороняющихся 'шурави', скрывающихся в скалах. Возможно, они надеялись, что после стольких часов боя стрелять в них будет просто нечем. Тогда в ход пошли оставленные по приказу офицеров, как неприкосновенный запас, магазины и пулеметные ленты с патронами. А по душманам, сумевшим приблизиться почти вплотную, густо полетели ручные гранаты. В последующем подобным образом были отбиты ещё три атаки разъяренных басмачей, теряющих своих воинов убитыми и ранеными, но не могущих сломить нашего сопротивления.
При этом оборона роты имела следующую диспозицию: второй взвод оборонял восточный сектор, первый взвод удерживал северо-восток, третий взвод держал оборону северного сектора, четвертый взвод (гпв) оборонял северо-западное направление и присматривал за тылами подразделения.
Душманы периодически на довольно сносном русском языке предлагали нам сдаться. В случае добровольной сдачи обещали сохранить жизнь. Иначе, обещали всех уничтожить, а тела расчленить. Тех, кто не по своей воле попадет живым к ним в руки, обещали перед смертью подвергнуть изуверским пыткам.
Духи
Многочисленная группа снайперов, занимающая позиции на разных ярусах по склонам высот, (в том числе по западным склонам западного хребта Вотапурского ущелья, над кишлаком Коньяк, где по планам старшего командования должны были находиться позиции одного из поддерживающих нас подразделений) держала в постоянном напряжении основные силы родного батальона, не давая им осуществлять передвижения для организации помощи нашей роте и прижимая огнем к скалам. С расстояния не менее чем 750-800 метров, был убит солдат из личного состава минометной батареи, которая расположила одну из позиций возле командного пункта батальона. Тот боец высунулся буквально на одно мгновение, чтобы закинуть мину в ствол миномета. Причем пуля снайпера попала точно в шею, перебив гортань и шейные позвонки минометчика. Плотный пулеметный огонь, который велся по позициям основных сил 2 мсб, не давал возможности для маневра.
Офицеры и опытные бойцы нашей роты понимали, что помощи нам ждать было не от кого. Старшее командование вместо оказания реальной помощи в сотый раз задавало нам по связи одни и те же вопросы, пытаясь понять: кто …, где …, как …, когда … и откуда?.. Свой родной батальон оказался прижатым плотным огнем к скалам и лишенный возможности для маневра, тоже вряд ли мог чем-то помочь.
Конечно, если бы мы «достучались» до артиллерии, и она дала хотя бы несколько залпов по указанным нами координатам целей. Тогда под прикрытием артиллерийского огня, у нас появился бы реальный шанс, чтобы вытащить гвардии капитана Перятинца и отойти вместе со всеми ранеными. Но артиллерия и авиация по роковому стечению обстоятельств в тот день, были для нас недоступны.
Двое сержантов — Еровенков Виктор и Гареев Ильфак бились с рвавшимся к командиру врагом не на жизнь, а насмерть, не подпуская неприятеля близко. Благо выбранная позиция хорошо защищала их с трех сторон, давая возможность вести огонь из-за укрытия, но оба были застрелены снайперами противника, обошедшими их с незащищенной стороны, в тот момент, когда пользуясь затишьем, Еровенков перевязывал рану Гарееву, которого «зацепило» в плечо правой руки. Гареев, чтобы не терять времени снаряжал патронами магазины. Так они и замерли — в положении сидя, прислонившись спинами к невысокой скале, и склонившись головами друг к другу, убитые точными снайперскими выстрелами в головы. В таком положении они были найдены, когда пришло время выносить погибших с поля боя. Даже рука врага не посмела прикоснуться и нарушить картину, запечатлевшую эту героическую гибель. Смерть настигла их внезапно. Со стороны казалось, что в момент, когда они занимались своим делом, кто-то дал им команду: «Замри».
С гибелью этих героических сержантов у нас пропала последняя надежда вытащить своего командира. Оставалось прикрывать его, пока сможем, не давая приближаться к нему басмачам. Бросить ротного на растерзание врагам мы не могли. Остальных раненых нам удалось вытащить из-под обстрела и оставить в защищенном месте под присмотром солдат младших призывов.
Перятинец тоже понимал, что рота никогда его не бросит. Ни так она была воспитана. Также он понимал, что подразделение не может прикрывать его до бесконечности, потому как боеприпасы были уже на исходе, а прорваться к нему, чтобы вынести — тоже было нереально. На случай, если «духи» выскочат на него внезапно, он подготовил им сюрприз: ручную гранату Ф-1 с выдернутой чекой, которую наш командир закрепил в выемке скалы у себя под рукой, так, чтобы её можно было легко выбить одним движением. Судя по всему, он больше всего опасался, что попадет в руки к неприятелю в бессознательном состоянии, так как потерял много крови и очень ослаб. Тем не менее, пытаясь спасти свою роту, Перятинец несколько раз приказывал оставить его одного и отходить, после того, как вытащим остальных раненых. «Уходите, живым я не сдамся», — выкрикивал он. Но рота оставалась на месте. Понимая, что защищая его до последнего патрона, погибнут все, капитан принял решение — ценой своей жизни спасти подчиненных. Погибнуть, чтобы развязать руки остальным.
«Прощайте, мужики! Сохраните роту! Выходите, пока еще есть патроны. Выносите тех, кого можете. Я ухожу навсегда. Прости меня, Господи! Не поминайте лихом!», — собрав последние силы, с надрывом прокричал Александр Григорьевич, выбрав минуту затишья.
Вслед за его словами раздался глухой одиночный выстрел. Так погиб командир 4-й гвардейской мотострелковой роты гвардии капитан Александр Григорьевич Перятинец. Воин с большой буквы, офицер чести и долга, требовательный и заботливый командир — гордость Земли Русской. Перед этим он вывел из строя, расстреляв из автомата, 'ромашку' — радиостанцию для связи с авиацией и носимую Р-148-ю, сжег свою карту.
Командир четвертой роты гвардии капитан Александр Григорьевич Перятинец. Лето 1984 года.
Вскоре начало темнеть, и это было нам на руку. Патроны были на исходе. У большинства оставалось по последнему неполному магазину. (Хотя перед началом боя у каждого стрелка автоматчика и пулеметчика РПК было не менее чем по 8-10 снаряженных магазинов. Плюс к этому до тысячи патронов россыпью в специально сшитых полотняных мешочках. «Карманная артиллерия» состояла из десяти ручных гранат. Как правило, половина из них Ф-1, вторая половина РГД-5 или РГН на выбор. Пулеметчики ПК имели боезапас в тысячу патронов — в лентах и россыпью. Такое же количество патронов было и у снайперов. Помимо перечисленного, в каждом взводе было по три подствольных гранатомета ГП-25. К каждому «подствольнику» имелось в наличие не менее 10 гранат ВОГ-25. Правда, все они были израсходованы еще в первые часы боя). Отдав отряду прикрытия, состоящему из добровольцев, по половине оставшегося в наличии скудного боезапаса и доложив о своих действиях на запасной частоте комбату, остальная часть роты начала потихоньку отходить, вынося раненых. Многие раненые бойцы шли сами, как могли. Кто опирался на свой автомат, кто на плечо друга.
Раненые были выведены и вынесены к расположению наших войск, возле ставки главного командования и переданы в руки военных медиков, которые в дальнейшем эвакуировали их в госпиталь, находящийся в Джелалабаде. Но на поле боя остались наши погибшие товарищи, наш ротный командир. Мы не могли оставить их тела на поругание врагу. Через скалы, по которым и днем трудно пройти 14-ть человек вынесли двенадцать раздувшихся на солнце трупов прямо к расположению батальона, хотя заблудиться было «проще пареной репы». Моджахеды, растерявшись от такой наглости, так и не решились напасть, хотя сопровождали группу Щенникова по пятам до самой встречи с основными силами батальона. Выносили тела погибших, держа ручные гранаты в сжатых зубах…
У всех на слуху были леденящие душу случаи зверского глумления басмачей над попавшими к ним телами советских солдат и офицеров — с отрезанием голов и одеванием их на шесты, с отрубанием конечностей и сдиранием кожи с трупов. Ведь прошло только чуть более месяца после ужасной трагедии, когда в Мараварском ущелье, всего в десятке с небольшим километров от нынешнего места боя в засаду попала рота асадабадского спецназа. И басмачи, получив возможность, изощренно надругались над телами погибших спецназовцев…
Но слава богу обошлось. Дошли.Далее уже прикрытием батальона вынесли остальных погибших…
Бой не прошел для противника бесследно. В бою с нами душманы потеряли около ста человек убитыми и приблизительно такое же количество ранеными. По имеющимся у командования разведданным выходило, что нашему батальону противостояло в общей сложности порядка шестисот человек. Благодаря самоотверженным героическим действиям 4-й кундузской роты, которая выстояла практически в одиночку, против многократно превосходящего — и в живой силе, и в вооружении, и в выгодности занимаемых позиций, и умело использовавшего элемент внезапности матерого противника, вцепившись насмерть «зубами и когтями» в скалы и камни чужой для себя земли, планам врага не суждено было сбыться.
Воины — гвардейцы из Кундуза,
Геройски погибшие в неравном бою
у кишлака Коньяк (провинция Кунар)
25 мая 1985 года:
1. командир роты гвардии капитан Перятинец Александр Григорьевич (4 мср)
2. заместитель командира взвода гвардии сержант Еровенков Виктор Владимирович (4 мср)
3. командир отделения гвардии младший сержант Кузнецов Василий Александрович (4 мср)
4. командир отделения гвардии сержант Гареев Ильфак Вахитович (4 мср)
5. снайпер гвардии рядовой Абакумов Алексей Викторович (4 мср)
6. пулеметчик гвардии рядовой Алибаев Нуритдин Юлдашбаевич (4 мср)
7. пулеметчик гвардии рядовой Акчебаш Виктор Николаевич (4 мср)
8. пулеметчик гвардии рядовой Францев Александр Васильевич (4 мср)
9. командир огневого взвода гвардии лейтенант Замковой Валерий Константинович (2 мин. батр.)
10. наводчик миномета гвардии младший сержант Лукошкин Алексей Петрович (2 мин. батр.)
11. наводчик миномета гвардии ефрейтор Андреев Владимир Константинович (2 мин. батр.)
12. наводчик миномета гвардии рядовой Христофоров Алексей Валентинович (2 мин. батр.)
13. наводчик миномета гвардии рядовой Хамзаев Абдулханон Бобоалиевич (2 мин. батр.) (умер от ран 26.05.85)
14. минометчик гвардии рядовой Забоев Юрий Михайлович (2 мин. батр.)
15. стрелок гвардии рядовой Ходжакулиев Русалберды Суханович (2 мин. батр.)
116. командир отделения гвардии сержант Вохмянин Василий Михайлович (2 грв)
17. старший наводчик гранатомета гвардии рядовой Царцидзе Заза Михайлович (2 грв)
18. снайпер гвардии рядовой Цалай Владимир Иванович (2 грв)
19. санинструктор гвардии рядовой Фицык Василий Петрович (бат. мед. пункт)
20. стрелок — санитар гвардии рядовой Дёмкин Виктор Петрович (пмп)
21. командир отделения гвардии сержант Дуплищев Вячеслав Анатольевич (придан из 3 мср 1-го мсб)
22. командир отделения гвардии младший сержант Кодиров Шухрат Мухаммаджонович (придан из 3 мср 1-го мсб)
Гвардии младший сержант Василий Кузнецов — «За мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга в Республике Афганистан» был представлен к званию Герой Советского Союза.
Однако, в силу возбуждения уголовного дела против командования 2-го мотострелкового батальона по факту значительных потерь личного состава при управлении подразделением в боевой обстановке, резонансом события в 40-й Армии и ТуркВО, продолжительным расследованием материалов дела в военном трибунале — движение наградных документов к присвоению к званию Герой Советского Союза на имя гвардии младшего сержанта В. Кузнецова в высоких коридорах было приостановлено, наградной лист переоформлен. Гвардеец Кузнецов В. был награждён «Орденом Ленина» посмертно.
Бюст и мемориальная доска гвардии младшему сержанту Василию Александровичу Кузнецову, возле школы, где он учился. Пензенская область. Село Татароникольское
Комментарии